Вот попался мне в инете очерк про Трубецкого более полно ,правда фамилии автора без регистрации я не нашел..но пишет ,что землячка,местная…Если вы отправляетесь в Вачский район Нижегородской области, то знайте - его привлекательность не исчерпывается ножами и топорами завода "Труд" и казаковской филигранью. Поэтому, когда по дороге с Нижнего Новгорода вы поворачиваете только налево в Вачу и не интересуетесь, куда же убегает федуринская дорога, знайте, что упускаете много интересного. Например, историю об одном из самых скандальных романов XIX века, потрясшем императорский двор. В сельце Сапун на высоком окском берегу жил секундант и друг поэта Лермонтова, великосветский шалун и боевой офицер, князь Сергей Трубецкой. У церкви в селе Яковцево, где-то под старыми липами с шапками вороньих гнезд - его могила.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Эта часть Вачского района - моя родная по матушке, но любима еще и за вкусный винегрет из исторических личностей, природных красот и мистических загадок. Поэтому мы там бывали многократно, и фотографии есть от разных сезонов. Я выложу фото из разных поездок.
Итак, чуть проехав поворот на Вачу, сверните направо. Дорога пройдет через Федурино, а за речкой Кутрой будет развилка. Держитесь левее, если конечно, вам не надо в голицинское Чулково.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Ныряя с холмов и карабкаясь из оврагов, дорога ведет прямиком в старинное село Яковцево. Первое, что видит путник - это сельский Покровский храм.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево стоит на асфальтовых дорожках разной степени разбитости и доступно даже легковушкам. Зимой дорога чистится и, благодаря снегу, становится даже ровнее. Поэтому никого не должно смущать, что в кадре будет такая машинка smile
Яковцево и Сапун: история одного романа
Первые упоминания о селе Яковцеве относятся к началу XVII века, но история села уходит в древность. Обратите внимание на слово "село" - оно в этом случае означает, что уже тогда в Яковцеве есть храм. Это говорит о зажиточности местного населения. В последующие века Яковцево - большое торговое село Муромского уезда Владимирской губернии. Крестьяне в нем были тогда государственными, а значит, жили лучше своих крепостных соседей. В XVIII веке Яковцево - центр волости. А в XIX веке село переходит в руки Сологубов, однако не меняет свой ремесленно-торговый уклад, который позволял выжить на этой не самой щедрой на урожаи земле. Кстати, помещики так и не обзавелись тут своей усадьбой. Их интересы представлял приказчик, имевший тут свой двор.
Покровская церковь была построена в начале XIX века. Вокруг нее был небольшой погост, по которому сейчас частично проходит дорога. Деревья за храмом - тоже кладбищенские. Сейчас храм восстанавливается.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Странно, но привыкшие к штампу, что вачская сторона в полном составе занималась кустарными работами по металлу, мы узнали, что в Яковцеве изготавливали горшки и крынки, варили мыло и даже делали парфюмерию из привозных масел и эссенций, а также пекли крендели и фигурные пряники - особенно были популярны "солдатик" и "конь". Всю эту радость можно было приобрести на субботнем базаре в селе или на ярмарках в Новоселках, Арефино. В Яковцево были и постоянно действующие лавки, а также чайные - милые заведения сельского общепита. Там после ярмарочного дня можно было засесть за стол под керосиновой лампой с мутным абажуром в цветочек да выпить горячего чая вприкуску с сахаром или с пирогом, а то и пропустить "косушку" водки, обмывая прибыль или покупку.
Сейчас от той прежней сельской роскоши с лавками и чайными, ярмаркой и кустарными производствами остались лишь кирпичные склады-"амбарчики" да лавки на первых этажах домов.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
И вот такой домик Бабы Яги в виде старой баньки мы увидели в одном закоулке села. В синих сумерках раннего ноябрьского дня смотрится жутковато. Кстати, Баба Яга тут - реальный персонаж. Неподалеку одна из гор над Окой носит ее имя.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Впрочем, в Яковцево нужно ехать не за сказкой, а за самой настоящей былью, достойной книги. Это село было свидетелем всего нескольких лет жизни князя Сергея Василевича Трубецкого. Великосветский шалун, бретёр и отчаянный офицер, похититель красивой дамы, сослуживец и секундант своего друга Михаила Лермонтова - это все про него.
Яковцево и Сапун: история одного романа
П.Ф.Соколо́в "Князь Сергей Васильевич Трубецкой"
Сергей Васильевич Трубецкой (1815 - 1859 гг) родился в семье генерал-адъютанта Василия Сергеевича Трубецкого, который успел за свою жизнь стать сенатором и был весьма приближен к императорскому двору. Сергей, как и его старший брат Александр, пошел по стопам отца и в юности начал делать военную карьеру. Столица, кавалергардский полк, золотая молодежь того времени, залихватские офицерские забавы - это в понимании современников и есть блестящий старт. Однако с забавами молодой человек как-то сразу переборщил.
Шутки были за гранью приличного. Описания некоторых были оставлены современниками: срыв лодочных гуляний при помощи гроба, подглядывание за дамами и барышнями в их будуарах и купальнях, срамные игры с крестьянками. Жалобы от отцов и мужей сыпались ливнем на стол военного начальства, которое и так передавало Трубецкого, как вымпел, друг другу, желая избавиться от проказника. Отец-генерал был вызван к императору. Беседа этих двух людей закончилась для Трубецкого печально - его решили женить.
Яковцево и Сапун: история одного романа
П.Ф.Соколо́в "Князь Сергей Васильевич Трубецкой"
Невестой была выбрана Екатерина Петровна Мусина-Пушкина. Ее происхождение было покрыто мраком тайны - поговаривали, будто отец прижил ее с танцовщицей. Правда, невеста была весьма хороша собой, много времени проводила при дворе и слыла фавориткой самого императора. Софья Николаевна Карамзина судила барышню строго - просто называла её пошлой и глупой. А между тем, история этой насильной женитьбы наделала много шума - невеста находилась уже на приличном сроке беременности, а автором брюха столица называла если не повесу Трубецкого, то самого императора. Московский почт-директор Александр Яковлевич Булгаков писал:
"Весь Петербург теперь только занят обрюхатевшею фрейлиной Пушкиной. Государь всегда велик во всех случаях. Узнавши, кто сделал брюхо, а именно князь Трубецкой, молодой повеса,… он их повелел обвенчать и объявил, что она год, как тайно обвенчана…Экой срам!"
Молодые не были счастливы, а потому вскоре, после рождения дочери Софии, разъехались. Дочка, кстати, получилась красавицей и даже на портретах больше походит на императора, нежели на своего законного отца.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Ф.Ксавьер - "Портрет Софьи Трубецкой"
А ниже - император Николай - просто для сравнения smile
Яковцево и Сапун: история одного романа
Д.Доу - "Портрет Николая I"
Почти всю свою жизнь она прожила за границей. В 1852 году Софья Трубецкая была зачислена в Екатерининский институт благородных девиц, а в 1857 году вышла замуж за герцога Шарля де Морни (1811—1865), побочного брата Наполеона III , посла Франции в России в 1856-1857 годах. О ее отношениях с отцом ничего не известно.
Дальнейшая судьба князя-повесы оказалась весьма драматичной. Трубецкой увлекся вольнодумством и вошел в "кружок шестнадцати", где обсуждали судьбы государства в то время, как переживший на заре своего царства восстание декабристов Николай I не терпел ничего подобного среди дворян и офицеров. Молодежь была отправлена развеяться в отцовские деревни или на Кавказ - кому как повезло.
Офицер Трубецкой оказался на войне с горцами. Его сослуживцем оказался поэт Михаил Лермонтов. Вместе они сражались в битве при реке Валерик под крепостью Грозной. Оба выжили, но Трубецкой был ранен в грудь. Позже поэт Лермонтов сделает этот набросок, на котором изобразит эпизод битвы.
Яковцево и Сапун: история одного романа
М.Ю.Лермонтов, Г.Г.Гагарин - "Эпизод сражения при Валерике 11 июля 1840г."
Попытка Трубецкого приехать в столицу на лечение и для свидания со старым отцом закончилась скандалом и высылкой обратно к месту службы. Через месяц Трубецкой стал секундантом Лермонтова на его смертельной дуэли с Мартыновым, уроженцем Нижнего Новгорода (усадьба семьи Мартыновых занимала целый квартал между современной улицей Минина и Верхневолжской набережной, позже там была построена Мартыновская больница и больничная церковь при ней - храм сохранился). Причины дуэли до сих пор покрыты мраком: кто кого оскорбил - так и не ясно.
Кстати, принимая на себя обязанности секунданта, Трубецкой заведомо рисковал, так как это могло закончиться для него крайне неблагоприятно. Впоследствии на следственном разбирательстве его участие было скрыто Глебовым и Васильчиковым.
18 марта 1843 года в чине штабс-капитана Сергей Трубецкой был уволен от службы за болезнью, «для определения к статским делам».
Правда, статские дела Трубецкого интересовали мало. В столице он увлекся замужней красавицей Лавинией Жадимировской. Ее внешность креолки и пылкое сердце нашли отклик в душе официально женатого князя.
Вот так описывала Жадимировскую одна из смольнянок Соколова:
"В бытность мою в Смольном монастыре в числе моих подруг была некто Лопатина, к которой приезжала замечательная красавица Лавиния Жадимировская, урожденная Бравур. Мы все ею любовались, да и не мы одни. Ею, как мы тогда слышали, любовался весь Петербург. Жадимировская была совершенная брюнетка, со жгучими глазами креолки и правильным лицом, как бы резцом скульптора выточенным из бледно-желтого мрамора".
Прижизненных портретов не нашлось, но некоторые историки приводят этот портрет неизвестной, как иллюстрацию.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Портрет неизвестной.
Лавиния жаловалась Трубецкому на жизнь с нелюбимым человеком, который, к слову, взял ее в жены совсем юной, без всякого приданого и осыпал благами, создав даже салон, где красавица могла блистать. В начале мая 1851 года Третье отделение получило депешу о том, что у сына коммерции советника Жадимировского похищена жена, урожденная Бравур. Ее, как дознано, увез отставной офицер Федоров, но не для себя, а для князя Сергея Васильевича Трубецкого. Император Николай I пришел в бешенство. Это был настоящий скандал. Трубецкой презрел уже все законы общества, и это не могло остаться без последствий. Хотя, как говорят, император сам был неравнодушен к Лавинии и получил отказ, который был не так обиден, как это бегство явно с тем, кто лучше его.
За беглецами выслали погоню. Их уже не было в столице, не было в Москве, не было в других крупных городах, и при этом они еще не покинули Россию. Только 3 июня, доехав до Редут-Кале, маленького портового городка на Черном море, сыщик нашел там Трубецкого и Жадимировскую за два часа до их отправления на корабле в Турцию. В этой стране, видимо, влюбленные хотели затеряться. Они были задержаны прямо в порту. 8 июня Трубецкого привезли в Тифлис и посадили на гауптвахту, а через несколько дней туда же приехал и сыщик с Жадимировской и поместил ее в гостиницу.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Д.Вепхвадзе - Без названия.
У Трубецкого изъято 843 полуимпериала, несколько вещей и совершенно незначительные ценности - бежали налегке. Император Николай наложил резолюцию: "Не надо дозволять везти их ни вместе, ни в одно время и отнюдь не видеться. Его прямо сюда в крепость, а ее в Царское Село, где и сдать мужу".
Трубецкого вывезли из Тифлиса под жандармским конвоем, на следующий день Чулков выехал в одной коляске с Жадимировской. И приехали они в столицу соответственно с разницей в один день - Трубецкой 29 июня, а Жадимировская - 30-го.
Сыщик Чулков, сопровождавший Жадимировскую еще из Редут-Кале до Тифлиса, писал в служебном рапорте, что арестованная "во время следования чрезвычайно была расстроена, беспрерывно плакала и даже не хотела принимать пищу. От Тифлиса до Санкт-Петербурга разговоры ее заключались только в том: что будет с князем Трубецким и какое наложат на него наказание. Приводила ее в тревогу одна только мысль, что ее возвратят мужу… Привязанность ее к князю Трубецкому так велика, что она готова идти с ним даже в Сибирь на поселение; если же их разлучат, она намерена провести остальную жизнь в монашестве. Далее и беспрерывно говорила она, что готова всю вину принять на себя, лишь бы спасти Трубецкого. Когда брат ее прибыл в Царское Село для ее принятия, он начал упрекать ее и уговаривать, чтобы забыла князя Трубецкого, которого поступки в отношении к ней так недобросовестны. Она отвечала, что всему виновата она, что князь Трубецкой отказывался увозить ее, но она сама на том настояла".
В начале июля Леонтий Васильевич Дубельт, допросив Лавинию Александровну Жадимировскую, установил, что бежала она из-за "дурного с нею обращения мужа, которое доходило до того, что он запирал ее и приказывал прислуге не выпускать ее из дома. "Ей 18 лет, и искренности ее показания, кажется, можно верить, ибо она совершенный ребенок",- добавлял Дубельт.
Когда же наступила очередь Трубецкого, то он ответил о мотивах содеянного им так:
"Я решился на сей поступок, тронутый жалким и несчастным положением этой женщины. Знавши ее еще девицей, я был свидетелем всех мучений, которые она претерпела в краткой своей жизни. Мужа еще до свадьбы она ненавидела и ни за что не хотела выходить за него замуж. Долго она боролась, и ни увещевания, ни угрозы, ни даже побои не могли ее на то склонить. И она только тогда дала свое согласие, когда он уверил ее, что женится на ней, имея только в виду спасти ее от невыносимого положения, в котором она находилась у себя в семействе, и когда он дал ей честное слово не иметь с ней никаких других связей и сношений, как только братских. На таком основании семейная жизнь не могла быть счастливой. С первого дня их свадьбы у них пошли несогласия, споры и ссоры. Она ему и всем твердила, что он ей противен и что она имеет к нему отвращение. Наконец, дошло до того, что сами сознавались лицам, даже совершенно посторонним, что жить вместе не могут. Нынешней весной уехал он в Ригу, чтобы получить наследство, и был в отсутствии около месяца. По возвращении своем узнал он через людей, что мы имели с нею свидания. Это привело его в бешенство, и, вместо того чтобы отомстить обиду на мне, он обратил всю злобу свою на слабую женщину, зная, что она беззащитна. Дом свой он запер и никого не стал принимать. В городе говорили, что он обходится с нею весьма жестоко, бьет даже и что она никого не видит, кроме его родных, которые поносят ее самыми скверными и площадными ругательствами.
Я сознаюсь, что тогда у меня возродилась мысль увезти ее от него за границу… Вскоре после сего узнал я, что он своим жестоким обращением довел ее почти до сумасшествия, что она страдает и больна, что он имеет какие-то злые помышления. В это самое время я получил от нее письмо, в котором она мне описывает свое точно ужасное положение, просит спасти ее, пишет, что мать и все родные бросили ее и что она убеждена, что муж имеет намерение или свести ее с ума, или уморить. Я отвечал ей, уговаривая и прося думать только о своей жизни; вечером получил еще маленькую записочку, в которой просит она меня прислать на всякий случай, на другой день, карету к квартире ее матери. Я любил ее без памяти; положение ее доводило меня до отчаяния; я был как в чаду и как в сумасшествии, голова ходила у меня кругом, я сам хорошенько не знал, что делать; тем более что все это совершилось менее чем в 24 часа".
Князь Сергей через полтора месяца заключения решением Военного суда был лишен чинов, княжеского титула, дворянства, ордена Анны IV степени с надписью "За храбрость", разжалован в рядовые и оставлен в крепости еще на полгода. Затем отправили его в Петрозаводск, в гарнизонный батальон, под строжайший надзор, "на ответственность батальонного командира". Оттуда Трубецкой пополнил ряды Оренбургского войска простым линейным солдатом. Семья Трубецких пребывала в шоке от происходящего.
Яковцево и Сапун: история одного романа
За ревностную службу в мае 1853 года был он произведен в унтер-офицеры и переведен в 4-й Оренбургский линейный батальон, стоявший в Ново-Петровске, где тогда же отбывал службу рядовой Тарас Шевченко. Только после смерти Николая I Трубецкой был уволен по болезни с чином подпоручика, а еще через полтора года из уважения к заслугам отца было возвращено ему дворянство и княжеский титул.
Вернуться в столицу Сергей Васильевич не мог. Поэтому в 1855 году он поселился в одном из своих имений в Муромском уезде Владимирской губернии - сельце Сапун - под гласным надзором полиции. Есть ли совпадение в том, что сельцо носило имя одной горы, стоящей над Черным морем, которое однажды хотело дать влюбленным беглецам свободу?
Сельцо Сапун стоит и сейчас. По сути, сельцо - это деревня с помещичьей усадьбой, но без храма. Так вот теперь, без усадьбы Трубецкого это обычная деревня в 3 км от села Яковцева, в чьем приходе она всегда и пребывала. Если грунтовая дорога не раскисла - доберетесь и на легковом автомобиле.
Сведений об усадьбе и ее подробных описаний мне не встретилось. И лишь однажды промелькнула информация о том, что помещичий дом был деревянный, на каменном фундаменте, с анфиладой десятка комнат и зальцев, изразцовыми печами, маленькой верандой и яблоневым садом вокруг.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Парка в усадьбе не было. Да и зачем он, когда рядом - высокий берег Оки, а панорамы так прекрасны, что ни один парк их не заменит? Возможно, усадебный дом выглядел так, ловя в сети окских березок закатное солнышко и раскрашивая им свой деревянный бок.
Яковцево и Сапун: история одного романа
С.Ю.Жуковский - "Осенний вечер"
Внутри такие дома были скромны по убранству, однако внутри всегда были наполнены атмосферой хозяйской души. Двое влюбленных, надо полагать, как раз старались создать свой мирок. На картинах художника Жуковского как раз интерьеры небогатой усадьбы. Не думаю, что в Сапуне было богаче.
Яковцево и Сапун: история одного романа
С.Ю.Жуковский - "В старом доме"
Яковцево и Сапун: история одного романа
С.Ю.Жуковский - "В старом доме"
Единственное сожаление от отсутствия парка в усадьбе состоит в том, что именно старые деревья бы отметили ее бывшее нахождение. Сейчас же, приехав в Сапун, вы не найдете никаких признаков помещичьей жизни. Деверенька ютится над обрывом двумя узкими улочками, а склоны заросли кустами и деревьями. Уже в сумерках мы оказались там, а потому фотографии не отражают ничего, кроме синевы наливающегося ноябрьского вечера. Может быть, именно тут стояла усадьба? Даже если это не так, князь тут точно прогуливался. И не один.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Счастливая жизнь в этом уголке началась с приездом в имение Лавинии Александровны Жадимировской, о чем жандармы тут же сообщили в столицу. Там решили не тревожить настрадавшиеся сердца, и Лавиния осталась в доме князя в качестве экономки. По донесениям, Трубецкой жил тихо, по гостям не ездил, исправно посещал службу в церкви в Яковцево, исповедовался, раздавал милостыню. Экономка не щеголяла нарядами и была молчалива, но докладывалось, что князь и его дама никогда не расстаются.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Франц Поль Гильери - "В лодке"
"Живущая у князя дама - довольно еще молода, хороша собою, привержена к нему так, что везде за ним следует и без себя никуда не пускает",- добавлял о своем поднадзорном и его "экономке" полковник Богданов, 3-й штаб-офицер корпуса жандармов по Владимирской губернии.
Однако счастье, обретенное двумя любящими сердцами столь дорогой ценой, оказалось очень недолговечным. 19 апреля 1859 года князь Сергей умер в возрасте 44 лет. Состояние весенних дорог не позволило отправиться в путь, чтобы похоронить его в родственных могилах. Поэтому князь упокоился на погосте при церкви в Яковцево, а красавица Лавиния тихо исчезла. Возможно, она реализовала свой план и ушла в монастырь, как однажды обещала. Будучи в разводе с Жадимировским и не имея никакого состояния, без поддержки семьи, у нее не было никаких надежд…
Могила князя была утрачена в советские годы, когда храм чуть было не разобрали на кирпич, а погост просто сравняли с землей, проложив по некоторой его части дорогу. Старики до сих пор вспоминают огромное количество костей при строительстве улицы. Правда, часть погоста сохранилась под старыми липами. Несмотря на ровный участок, там так и не построили ни одного здания - память, видимо, не дает. Возможно где-то тут, за алтарной частью и лежит князь Сергей, проживший свою жизнь столь ярко, и столь драматично.
Яковцево и Сапун: история одного романа
А это слова его современницы графини Антонины Блудовой, которая знала Трубецкого лично. Отличная эпитафия:
"…Он был из тех остроумных, веселых и добрых малых, которые весь свой век остаются Мишей, или Сашей, или Колей. Он и остался Сережей до конца и был особенно несчастлив или неудачлив… Конечно, он был кругом виноват во всех своих неудачах, но его шалости, как ни были они непростительны, сходят с рук многим, которые не стоят бедного Сергея Трубецкого. В первой молодости он был необычайно красив, ловок, весел и блистателен во всех отношениях, как по наружности, так и по уму, и у него было теплое, доброе сердце и та юношеская беспечность с каким-то ухарством, которая граничит с отвагой и потому, может быть, пленяет. Он был сорвиголова, ему было море по колено, увы, по той причине, к которой относится эта поговорка, и кончил жизнь беспорядочно, как провел ее, но он никогда не был злым, ни корыстолюбивым… Жаль такой даровитой натуры, погибшей из-за ничего…"
Яковцево и Сапун: история одного романа.Жаль ,фотки те не скидываются,или я не умею
Яковцево и Сапун: история одного романа
Эта часть Вачского района - моя родная по матушке, но любима еще и за вкусный винегрет из исторических личностей, природных красот и мистических загадок. Поэтому мы там бывали многократно, и фотографии есть от разных сезонов. Я выложу фото из разных поездок.
Итак, чуть проехав поворот на Вачу, сверните направо. Дорога пройдет через Федурино, а за речкой Кутрой будет развилка. Держитесь левее, если конечно, вам не надо в голицинское Чулково.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Ныряя с холмов и карабкаясь из оврагов, дорога ведет прямиком в старинное село Яковцево. Первое, что видит путник - это сельский Покровский храм.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево стоит на асфальтовых дорожках разной степени разбитости и доступно даже легковушкам. Зимой дорога чистится и, благодаря снегу, становится даже ровнее. Поэтому никого не должно смущать, что в кадре будет такая машинка smile
Яковцево и Сапун: история одного романа
Первые упоминания о селе Яковцеве относятся к началу XVII века, но история села уходит в древность. Обратите внимание на слово "село" - оно в этом случае означает, что уже тогда в Яковцеве есть храм. Это говорит о зажиточности местного населения. В последующие века Яковцево - большое торговое село Муромского уезда Владимирской губернии. Крестьяне в нем были тогда государственными, а значит, жили лучше своих крепостных соседей. В XVIII веке Яковцево - центр волости. А в XIX веке село переходит в руки Сологубов, однако не меняет свой ремесленно-торговый уклад, который позволял выжить на этой не самой щедрой на урожаи земле. Кстати, помещики так и не обзавелись тут своей усадьбой. Их интересы представлял приказчик, имевший тут свой двор.
Покровская церковь была построена в начале XIX века. Вокруг нее был небольшой погост, по которому сейчас частично проходит дорога. Деревья за храмом - тоже кладбищенские. Сейчас храм восстанавливается.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Странно, но привыкшие к штампу, что вачская сторона в полном составе занималась кустарными работами по металлу, мы узнали, что в Яковцеве изготавливали горшки и крынки, варили мыло и даже делали парфюмерию из привозных масел и эссенций, а также пекли крендели и фигурные пряники - особенно были популярны "солдатик" и "конь". Всю эту радость можно было приобрести на субботнем базаре в селе или на ярмарках в Новоселках, Арефино. В Яковцево были и постоянно действующие лавки, а также чайные - милые заведения сельского общепита. Там после ярмарочного дня можно было засесть за стол под керосиновой лампой с мутным абажуром в цветочек да выпить горячего чая вприкуску с сахаром или с пирогом, а то и пропустить "косушку" водки, обмывая прибыль или покупку.
Сейчас от той прежней сельской роскоши с лавками и чайными, ярмаркой и кустарными производствами остались лишь кирпичные склады-"амбарчики" да лавки на первых этажах домов.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
И вот такой домик Бабы Яги в виде старой баньки мы увидели в одном закоулке села. В синих сумерках раннего ноябрьского дня смотрится жутковато. Кстати, Баба Яга тут - реальный персонаж. Неподалеку одна из гор над Окой носит ее имя.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Впрочем, в Яковцево нужно ехать не за сказкой, а за самой настоящей былью, достойной книги. Это село было свидетелем всего нескольких лет жизни князя Сергея Василевича Трубецкого. Великосветский шалун, бретёр и отчаянный офицер, похититель красивой дамы, сослуживец и секундант своего друга Михаила Лермонтова - это все про него.
Яковцево и Сапун: история одного романа
П.Ф.Соколо́в "Князь Сергей Васильевич Трубецкой"
Сергей Васильевич Трубецкой (1815 - 1859 гг) родился в семье генерал-адъютанта Василия Сергеевича Трубецкого, который успел за свою жизнь стать сенатором и был весьма приближен к императорскому двору. Сергей, как и его старший брат Александр, пошел по стопам отца и в юности начал делать военную карьеру. Столица, кавалергардский полк, золотая молодежь того времени, залихватские офицерские забавы - это в понимании современников и есть блестящий старт. Однако с забавами молодой человек как-то сразу переборщил.
Шутки были за гранью приличного. Описания некоторых были оставлены современниками: срыв лодочных гуляний при помощи гроба, подглядывание за дамами и барышнями в их будуарах и купальнях, срамные игры с крестьянками. Жалобы от отцов и мужей сыпались ливнем на стол военного начальства, которое и так передавало Трубецкого, как вымпел, друг другу, желая избавиться от проказника. Отец-генерал был вызван к императору. Беседа этих двух людей закончилась для Трубецкого печально - его решили женить.
Яковцево и Сапун: история одного романа
П.Ф.Соколо́в "Князь Сергей Васильевич Трубецкой"
Невестой была выбрана Екатерина Петровна Мусина-Пушкина. Ее происхождение было покрыто мраком тайны - поговаривали, будто отец прижил ее с танцовщицей. Правда, невеста была весьма хороша собой, много времени проводила при дворе и слыла фавориткой самого императора. Софья Николаевна Карамзина судила барышню строго - просто называла её пошлой и глупой. А между тем, история этой насильной женитьбы наделала много шума - невеста находилась уже на приличном сроке беременности, а автором брюха столица называла если не повесу Трубецкого, то самого императора. Московский почт-директор Александр Яковлевич Булгаков писал:
"Весь Петербург теперь только занят обрюхатевшею фрейлиной Пушкиной. Государь всегда велик во всех случаях. Узнавши, кто сделал брюхо, а именно князь Трубецкой, молодой повеса,… он их повелел обвенчать и объявил, что она год, как тайно обвенчана…Экой срам!"
Молодые не были счастливы, а потому вскоре, после рождения дочери Софии, разъехались. Дочка, кстати, получилась красавицей и даже на портретах больше походит на императора, нежели на своего законного отца.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Ф.Ксавьер - "Портрет Софьи Трубецкой"
А ниже - император Николай - просто для сравнения smile
Яковцево и Сапун: история одного романа
Д.Доу - "Портрет Николая I"
Почти всю свою жизнь она прожила за границей. В 1852 году Софья Трубецкая была зачислена в Екатерининский институт благородных девиц, а в 1857 году вышла замуж за герцога Шарля де Морни (1811—1865), побочного брата Наполеона III , посла Франции в России в 1856-1857 годах. О ее отношениях с отцом ничего не известно.
Дальнейшая судьба князя-повесы оказалась весьма драматичной. Трубецкой увлекся вольнодумством и вошел в "кружок шестнадцати", где обсуждали судьбы государства в то время, как переживший на заре своего царства восстание декабристов Николай I не терпел ничего подобного среди дворян и офицеров. Молодежь была отправлена развеяться в отцовские деревни или на Кавказ - кому как повезло.
Офицер Трубецкой оказался на войне с горцами. Его сослуживцем оказался поэт Михаил Лермонтов. Вместе они сражались в битве при реке Валерик под крепостью Грозной. Оба выжили, но Трубецкой был ранен в грудь. Позже поэт Лермонтов сделает этот набросок, на котором изобразит эпизод битвы.
Яковцево и Сапун: история одного романа
М.Ю.Лермонтов, Г.Г.Гагарин - "Эпизод сражения при Валерике 11 июля 1840г."
Попытка Трубецкого приехать в столицу на лечение и для свидания со старым отцом закончилась скандалом и высылкой обратно к месту службы. Через месяц Трубецкой стал секундантом Лермонтова на его смертельной дуэли с Мартыновым, уроженцем Нижнего Новгорода (усадьба семьи Мартыновых занимала целый квартал между современной улицей Минина и Верхневолжской набережной, позже там была построена Мартыновская больница и больничная церковь при ней - храм сохранился). Причины дуэли до сих пор покрыты мраком: кто кого оскорбил - так и не ясно.
Кстати, принимая на себя обязанности секунданта, Трубецкой заведомо рисковал, так как это могло закончиться для него крайне неблагоприятно. Впоследствии на следственном разбирательстве его участие было скрыто Глебовым и Васильчиковым.
18 марта 1843 года в чине штабс-капитана Сергей Трубецкой был уволен от службы за болезнью, «для определения к статским делам».
Правда, статские дела Трубецкого интересовали мало. В столице он увлекся замужней красавицей Лавинией Жадимировской. Ее внешность креолки и пылкое сердце нашли отклик в душе официально женатого князя.
Вот так описывала Жадимировскую одна из смольнянок Соколова:
"В бытность мою в Смольном монастыре в числе моих подруг была некто Лопатина, к которой приезжала замечательная красавица Лавиния Жадимировская, урожденная Бравур. Мы все ею любовались, да и не мы одни. Ею, как мы тогда слышали, любовался весь Петербург. Жадимировская была совершенная брюнетка, со жгучими глазами креолки и правильным лицом, как бы резцом скульптора выточенным из бледно-желтого мрамора".
Прижизненных портретов не нашлось, но некоторые историки приводят этот портрет неизвестной, как иллюстрацию.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Портрет неизвестной.
Лавиния жаловалась Трубецкому на жизнь с нелюбимым человеком, который, к слову, взял ее в жены совсем юной, без всякого приданого и осыпал благами, создав даже салон, где красавица могла блистать. В начале мая 1851 года Третье отделение получило депешу о том, что у сына коммерции советника Жадимировского похищена жена, урожденная Бравур. Ее, как дознано, увез отставной офицер Федоров, но не для себя, а для князя Сергея Васильевича Трубецкого. Император Николай I пришел в бешенство. Это был настоящий скандал. Трубецкой презрел уже все законы общества, и это не могло остаться без последствий. Хотя, как говорят, император сам был неравнодушен к Лавинии и получил отказ, который был не так обиден, как это бегство явно с тем, кто лучше его.
За беглецами выслали погоню. Их уже не было в столице, не было в Москве, не было в других крупных городах, и при этом они еще не покинули Россию. Только 3 июня, доехав до Редут-Кале, маленького портового городка на Черном море, сыщик нашел там Трубецкого и Жадимировскую за два часа до их отправления на корабле в Турцию. В этой стране, видимо, влюбленные хотели затеряться. Они были задержаны прямо в порту. 8 июня Трубецкого привезли в Тифлис и посадили на гауптвахту, а через несколько дней туда же приехал и сыщик с Жадимировской и поместил ее в гостиницу.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Д.Вепхвадзе - Без названия.
У Трубецкого изъято 843 полуимпериала, несколько вещей и совершенно незначительные ценности - бежали налегке. Император Николай наложил резолюцию: "Не надо дозволять везти их ни вместе, ни в одно время и отнюдь не видеться. Его прямо сюда в крепость, а ее в Царское Село, где и сдать мужу".
Трубецкого вывезли из Тифлиса под жандармским конвоем, на следующий день Чулков выехал в одной коляске с Жадимировской. И приехали они в столицу соответственно с разницей в один день - Трубецкой 29 июня, а Жадимировская - 30-го.
Сыщик Чулков, сопровождавший Жадимировскую еще из Редут-Кале до Тифлиса, писал в служебном рапорте, что арестованная "во время следования чрезвычайно была расстроена, беспрерывно плакала и даже не хотела принимать пищу. От Тифлиса до Санкт-Петербурга разговоры ее заключались только в том: что будет с князем Трубецким и какое наложат на него наказание. Приводила ее в тревогу одна только мысль, что ее возвратят мужу… Привязанность ее к князю Трубецкому так велика, что она готова идти с ним даже в Сибирь на поселение; если же их разлучат, она намерена провести остальную жизнь в монашестве. Далее и беспрерывно говорила она, что готова всю вину принять на себя, лишь бы спасти Трубецкого. Когда брат ее прибыл в Царское Село для ее принятия, он начал упрекать ее и уговаривать, чтобы забыла князя Трубецкого, которого поступки в отношении к ней так недобросовестны. Она отвечала, что всему виновата она, что князь Трубецкой отказывался увозить ее, но она сама на том настояла".
В начале июля Леонтий Васильевич Дубельт, допросив Лавинию Александровну Жадимировскую, установил, что бежала она из-за "дурного с нею обращения мужа, которое доходило до того, что он запирал ее и приказывал прислуге не выпускать ее из дома. "Ей 18 лет, и искренности ее показания, кажется, можно верить, ибо она совершенный ребенок",- добавлял Дубельт.
Когда же наступила очередь Трубецкого, то он ответил о мотивах содеянного им так:
"Я решился на сей поступок, тронутый жалким и несчастным положением этой женщины. Знавши ее еще девицей, я был свидетелем всех мучений, которые она претерпела в краткой своей жизни. Мужа еще до свадьбы она ненавидела и ни за что не хотела выходить за него замуж. Долго она боролась, и ни увещевания, ни угрозы, ни даже побои не могли ее на то склонить. И она только тогда дала свое согласие, когда он уверил ее, что женится на ней, имея только в виду спасти ее от невыносимого положения, в котором она находилась у себя в семействе, и когда он дал ей честное слово не иметь с ней никаких других связей и сношений, как только братских. На таком основании семейная жизнь не могла быть счастливой. С первого дня их свадьбы у них пошли несогласия, споры и ссоры. Она ему и всем твердила, что он ей противен и что она имеет к нему отвращение. Наконец, дошло до того, что сами сознавались лицам, даже совершенно посторонним, что жить вместе не могут. Нынешней весной уехал он в Ригу, чтобы получить наследство, и был в отсутствии около месяца. По возвращении своем узнал он через людей, что мы имели с нею свидания. Это привело его в бешенство, и, вместо того чтобы отомстить обиду на мне, он обратил всю злобу свою на слабую женщину, зная, что она беззащитна. Дом свой он запер и никого не стал принимать. В городе говорили, что он обходится с нею весьма жестоко, бьет даже и что она никого не видит, кроме его родных, которые поносят ее самыми скверными и площадными ругательствами.
Я сознаюсь, что тогда у меня возродилась мысль увезти ее от него за границу… Вскоре после сего узнал я, что он своим жестоким обращением довел ее почти до сумасшествия, что она страдает и больна, что он имеет какие-то злые помышления. В это самое время я получил от нее письмо, в котором она мне описывает свое точно ужасное положение, просит спасти ее, пишет, что мать и все родные бросили ее и что она убеждена, что муж имеет намерение или свести ее с ума, или уморить. Я отвечал ей, уговаривая и прося думать только о своей жизни; вечером получил еще маленькую записочку, в которой просит она меня прислать на всякий случай, на другой день, карету к квартире ее матери. Я любил ее без памяти; положение ее доводило меня до отчаяния; я был как в чаду и как в сумасшествии, голова ходила у меня кругом, я сам хорошенько не знал, что делать; тем более что все это совершилось менее чем в 24 часа".
Князь Сергей через полтора месяца заключения решением Военного суда был лишен чинов, княжеского титула, дворянства, ордена Анны IV степени с надписью "За храбрость", разжалован в рядовые и оставлен в крепости еще на полгода. Затем отправили его в Петрозаводск, в гарнизонный батальон, под строжайший надзор, "на ответственность батальонного командира". Оттуда Трубецкой пополнил ряды Оренбургского войска простым линейным солдатом. Семья Трубецких пребывала в шоке от происходящего.
Яковцево и Сапун: история одного романа
За ревностную службу в мае 1853 года был он произведен в унтер-офицеры и переведен в 4-й Оренбургский линейный батальон, стоявший в Ново-Петровске, где тогда же отбывал службу рядовой Тарас Шевченко. Только после смерти Николая I Трубецкой был уволен по болезни с чином подпоручика, а еще через полтора года из уважения к заслугам отца было возвращено ему дворянство и княжеский титул.
Вернуться в столицу Сергей Васильевич не мог. Поэтому в 1855 году он поселился в одном из своих имений в Муромском уезде Владимирской губернии - сельце Сапун - под гласным надзором полиции. Есть ли совпадение в том, что сельцо носило имя одной горы, стоящей над Черным морем, которое однажды хотело дать влюбленным беглецам свободу?
Сельцо Сапун стоит и сейчас. По сути, сельцо - это деревня с помещичьей усадьбой, но без храма. Так вот теперь, без усадьбы Трубецкого это обычная деревня в 3 км от села Яковцева, в чьем приходе она всегда и пребывала. Если грунтовая дорога не раскисла - доберетесь и на легковом автомобиле.
Сведений об усадьбе и ее подробных описаний мне не встретилось. И лишь однажды промелькнула информация о том, что помещичий дом был деревянный, на каменном фундаменте, с анфиладой десятка комнат и зальцев, изразцовыми печами, маленькой верандой и яблоневым садом вокруг.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Парка в усадьбе не было. Да и зачем он, когда рядом - высокий берег Оки, а панорамы так прекрасны, что ни один парк их не заменит? Возможно, усадебный дом выглядел так, ловя в сети окских березок закатное солнышко и раскрашивая им свой деревянный бок.
Яковцево и Сапун: история одного романа
С.Ю.Жуковский - "Осенний вечер"
Внутри такие дома были скромны по убранству, однако внутри всегда были наполнены атмосферой хозяйской души. Двое влюбленных, надо полагать, как раз старались создать свой мирок. На картинах художника Жуковского как раз интерьеры небогатой усадьбы. Не думаю, что в Сапуне было богаче.
Яковцево и Сапун: история одного романа
С.Ю.Жуковский - "В старом доме"
Яковцево и Сапун: история одного романа
С.Ю.Жуковский - "В старом доме"
Единственное сожаление от отсутствия парка в усадьбе состоит в том, что именно старые деревья бы отметили ее бывшее нахождение. Сейчас же, приехав в Сапун, вы не найдете никаких признаков помещичьей жизни. Деверенька ютится над обрывом двумя узкими улочками, а склоны заросли кустами и деревьями. Уже в сумерках мы оказались там, а потому фотографии не отражают ничего, кроме синевы наливающегося ноябрьского вечера. Может быть, именно тут стояла усадьба? Даже если это не так, князь тут точно прогуливался. И не один.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Яковцево и Сапун: история одного романа
Счастливая жизнь в этом уголке началась с приездом в имение Лавинии Александровны Жадимировской, о чем жандармы тут же сообщили в столицу. Там решили не тревожить настрадавшиеся сердца, и Лавиния осталась в доме князя в качестве экономки. По донесениям, Трубецкой жил тихо, по гостям не ездил, исправно посещал службу в церкви в Яковцево, исповедовался, раздавал милостыню. Экономка не щеголяла нарядами и была молчалива, но докладывалось, что князь и его дама никогда не расстаются.
Яковцево и Сапун: история одного романа
Франц Поль Гильери - "В лодке"
"Живущая у князя дама - довольно еще молода, хороша собою, привержена к нему так, что везде за ним следует и без себя никуда не пускает",- добавлял о своем поднадзорном и его "экономке" полковник Богданов, 3-й штаб-офицер корпуса жандармов по Владимирской губернии.
Однако счастье, обретенное двумя любящими сердцами столь дорогой ценой, оказалось очень недолговечным. 19 апреля 1859 года князь Сергей умер в возрасте 44 лет. Состояние весенних дорог не позволило отправиться в путь, чтобы похоронить его в родственных могилах. Поэтому князь упокоился на погосте при церкви в Яковцево, а красавица Лавиния тихо исчезла. Возможно, она реализовала свой план и ушла в монастырь, как однажды обещала. Будучи в разводе с Жадимировским и не имея никакого состояния, без поддержки семьи, у нее не было никаких надежд…
Могила князя была утрачена в советские годы, когда храм чуть было не разобрали на кирпич, а погост просто сравняли с землей, проложив по некоторой его части дорогу. Старики до сих пор вспоминают огромное количество костей при строительстве улицы. Правда, часть погоста сохранилась под старыми липами. Несмотря на ровный участок, там так и не построили ни одного здания - память, видимо, не дает. Возможно где-то тут, за алтарной частью и лежит князь Сергей, проживший свою жизнь столь ярко, и столь драматично.
Яковцево и Сапун: история одного романа
А это слова его современницы графини Антонины Блудовой, которая знала Трубецкого лично. Отличная эпитафия:
"…Он был из тех остроумных, веселых и добрых малых, которые весь свой век остаются Мишей, или Сашей, или Колей. Он и остался Сережей до конца и был особенно несчастлив или неудачлив… Конечно, он был кругом виноват во всех своих неудачах, но его шалости, как ни были они непростительны, сходят с рук многим, которые не стоят бедного Сергея Трубецкого. В первой молодости он был необычайно красив, ловок, весел и блистателен во всех отношениях, как по наружности, так и по уму, и у него было теплое, доброе сердце и та юношеская беспечность с каким-то ухарством, которая граничит с отвагой и потому, может быть, пленяет. Он был сорвиголова, ему было море по колено, увы, по той причине, к которой относится эта поговорка, и кончил жизнь беспорядочно, как провел ее, но он никогда не был злым, ни корыстолюбивым… Жаль такой даровитой натуры, погибшей из-за ничего…"
Яковцево и Сапун: история одного романа.Жаль ,фотки те не скидываются,или я не умею
20.02
14:40
Жайск
Жайск: село высокого полёта
29 ноября 2015 г. Просмотров: 447 RSS Обсудить
ОТЧЁТЫ О ПУТЕШЕСТВИЯХ Вачский район, Жайск, Нижегородская область
Это село стоит на высоком окском берегу и носит имя, достойное городка. Впрочем, городского размаха оно никогда не видело, а его единственная роскошь - это головокружительные панорамы, легенда о пребывании тут святых Петра и Февронии и быль о первом трудоустройстве отца советской нефтяной геологии Ивана Губкина.
Жайск относится к тем селам, которые прячутся, словно бусинка в складках местности, чтобы затеряться и не быть найденными. То ли стесняются чего-то, то ли берегут какую-то тайну. Дорога туда начинается с правого поворота в Новоселках Вачского района и бежит-кривляется до самой Оки, где тащит вас через узкие перешейки Перемиловых гор, ведет по бровке оврага, узким мостикам, вдоль обрывов и колючих зарослей шиповника.
Так как мы любители этих местечек, то и фотографий у меня пригоршня - буду сыпать разными: зимними и осенне-весенними. Кстати, если вы любитель белого безмолвия, то учтите - подъем в гору может обледенеть, и тогда вам придется бросить свое авто внизу и идти пешком.
Первое упоминание о деревне Жайской относятся к началу XVII века, впрочем, как и о любом другом населенном пункте в этой округе. Счастливый владелец 19 крестьянских и 2 бобыльских дворов - боярин Михаил Борисович Шеин, стойкий борец против всех Лжедмитриев, полководец, воевода. Правда, заслуги перед Отечеством не помешали ему пасть в 1634 году от боярских интриг и сложить голову на Красной площади якобы за сдачу полякам Смоленска. Деревенька, хоть и была неприметной крохой в боярском имуществе, также оказалась конфискованной в пользу государя сразу после казни Шеина.
Уже в 1676 году деревня Жайская становится селом - там строят деревянную церковь Воскресения Господня, а в помещиках числится уже Яков Пушкин, у которого в Жайском живет приказчик. Впрочем, в 1803 году старая церковь сгорела, и в Жайске строят одноименный каменный храм, растягивая процесс почти на весь XIX век, возводя неспеша трапезную, основной объем и колокольню. Возможно, не сразу нашлись деньги на строительство. Храм в итоге получился совсем не большим. Он и сейчас так неспешно восстанавливается, что не знаешь - работы еще ведутся или давно всё брошено.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Рядом с храмом стоит дом, который, возможно, принадлежал притчу. Несколько окон заложены кирпичом, но еще видны потолочные карнизы и скромные плафоны внутри.
Жайск: село высокого полёта
Самое примечательное здание в Жайске до недавнего времени - даже не храм, а дом напротив. Большой, с явно торговым первым этажом и проездной аркой, которая служила не столько для проезда, сколько для разгрузки подвод - присутствуют внутренние двери, ведущие в склады. По словам местных, в советские годы тут была школа, а потом все постепенно было брошено. Дольше всех продержался магазинчик на первом этаже.
Жайск: село высокого полёта
Зимой домик выглядел так.
Жайск: село высокого полёта
На фото - состояние на весну 2014 года. Сейчас, в ноябре 2015 года, у дома уже нет крыши, а потому его стенам, видимо, осталось недолго. Точных описаний о том, что было в этом доме до революции, мне не встретилось. Зато есть воспоминания старожилов: в доме жил и держал лавки со складом разбогатевший на рыбе, лесе и гипсе крестьянин Быков. Имя и отчество память не сохранила. Зато люди помнят, что богатей был попечителем местной школы и церковным старостой. Быков жил подчеркнуто праведно и очень уважал религиозные обряды, строго соблюдал пост и посещал службы. Наверное, он, как никто другой, был рад такому виду из окна.
Жайск: село высокого полёта
В явно складских помещениях первого этажа мы наблюдали завалы мусора, а потому не рискнули даже заглядывать. И дверцу для лилипутов сфотографировали только снаружи.
Жайск: село высокого полёта
Рядом с аркой была лестница на второй этаж - она вела жилые помещения. Мы как-то решили подняться.
Жайск: село высокого полёта
На втором этаже вдоль парадного фасада идет анфилада залов. В каждом - кафельные печи с подтопком из коридора, чтобы не сорить при топке и чистке - все, как в лучших домах smile На стенах - следы советских обоев, из-под которых просвечивает местами первоначальная роспись цветочным орнаментом. Потолочный карниз и лепные плафоны придают некоторой парадности помещениям. Окна смотрят на храм и в заокские дали, на океан леса Владимирской губернии. Думаю, в этих помещениях Быковы принимали гостей и проводили совместные семейные вечера, греясь от глянцевого бока печи в свете нарядной лампы… Сейчас этот уют представить уже тяжело. Печи разломаны то ли ради латунных заслонок и фигурных литых дверок, то ли в поисках клада хозяина-богатея.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Впрочем, если включить воображение, можно было бы представить вот такой вечер в семействе. С той лишь разницей, что супруга носила на голове не чепец, а платок.
Жайск: село высокого полёта
Эквалл Кнут "Урок чтения"
Или вот так smile
Жайск: село высокого полёта
Карл Мюллер "Молодая женщина за столом при свете керосиновой лампы"
Солнце проникало за шторы в эту залу где-то с полудня, бросая косые желтые квадраты на пол. Но самые чарующие часы наступали с закатами - они над Окой особенно красивы.
Жайск: село высокого полёта
Есть и маленькие комнатки-каморки в одно окно. Правда, думается, такими они стали в советские годы, а при жизни прежнего хозяина это была тупиковая часть коридора. Эти облупившиеся стены могли знать небольшие рамочки картин душеспасительного содержания, раз уж хозяин был так набожен.
Жайск: село высокого полёта
А вот немного росписи на стенах. Из-под советских обоев и наслоений масляной краски еще видны колонны и гирлянды цветов. Роспись эта делалась по шаблонам и, видимо, была дешевле шелковых обоев.
Жайск: село высокого полёта
А на полу - паркет!
Жайск: село высокого полёта
На потолке - остатки лепных плафонов и крюки от люстр.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Эти окна в уже непарадной зале - особые. В них проникал первый рассветный солнечный луч. Они смотрели в сад и наверняка приоткрывались теми весенними днями, когда жайские вишни исходили пеной цветов, а соловьи - трелями. Говорят, у Быкова были дочери, а барышни умеют ценить романтические явления природы smile
Жайск: село высокого полёта
А вот вид дома сзади, со стороны сада. Кажущаяся ассиметричность дома с лицевого фасада усиливается с тыла: дом состоит из разных частей и расстраивался не очень умело.
Жайск: село высокого полёта
Если это на самом деле дом школьного и церковного попечителя, богача Быкова, то именно сюда согласно распределению в 1890 году прибыл вчерашний семинарист, молодой педагог Иван Михайлович Губкин. Да, отец советской нефтяной и газовой геологии, исследователь Курской магнитной аномалии Губкин, чьим именем названы города, улицы и один из самых престижных вузов столицы, начинал свой трудовой путь в 20 лет здесь, в Жайске. Вот чуть более поздний документ с фотографией Ивана Михайловича. Он носит очки, пышную шевелюру волнистых волос и бороду. Наверное, почти таким же он прибыл в Жайск учительствовать.
Жайск: село высокого полёта
Надо сказать, что Муромский уезд Владимирской губернии был ему родным - Иван Михайлович родился не так далеко от Жайска - в селе Поздняково нынешнего Навашинского района, Крестьянский сын был неохотно отпущен семьей в семинарию - рабочие руки были нужны в хозяйстве, но юноша был упрям и получил педагогическое образование. Впрочем, вариантов у него было мало: альтернативой была только духовная семинария, но к религии Губкин склонности не имел. Позже это станет причиной разлада между Губкиным и его первым попечителем Быковым.
Перепишем приветственный монолог Быкова целиком из воспоминаний Ивана Михайловича. Он стоит того. В нем, как говорится, ни прибавить, ни убавить.
Представьте. Губкин однозначно добирался до Жайска из уездного Мурома, а потому наверняка прибыл вечером, которые в той местности даже в летнюю пору обильны туманами и росой. Хозяин принял его сидя за столом в зале - уже скорее за чаем, нежели за бумагами. Молодого учителя ввели в залу и оставили стоять у порога. Он поставил свой семинарский обшарпанный чемодан с вещами, добрую половину которых составляли книги, на быковский паркет и смотрел на попечителя в домашних туфлях и теплых лучах абажура. Губкин особенно указывает в воспоминаниях, что его так и не пригласили присесть, не то чтобы налить вчерашнему семинаристу горячего чаю да подать хлеба и домашней ветчины или хоть постного пирога. В глазах Быкова приехавший Иван еще не заработал оснований важничать. Попечитель затянул речь, которую я просто процитирую из записок Губкина:
«Вот недавно здесь был преосвященный Феогност, архиепископ владимирский и суздальский, и он изволил почивать вот на этой кровати. А когда я езжу во Владимир, то бываю на приеме и у преосвященного владыки и у губернатора. Учитель, который был до тебя, возымел гордыню, и теперь его нет. Тебе, как молодому человеку, это должно служить примером. Ты должен почитать старших и почитать святую церковь неукоснительно. Я состою церковным старостой, и мне видно, кто в церкви бывает и кто не бывает. В церковь Божию надо ходить и детей к этому приучать».
Вообще, все эти сиротские и тоскливые сцены приезда сельской учительницы или учителя отлично получались потом у художников-реалистов. Например, вот так.
Жайск: село высокого полёта
Константин Трутовский "Приезд учительницы"
В случае с Губкиным это было реальностью. С жильем для него вышла незадача. Жайская школа считалась многочисленной по количеству учеников - к концу XIX века в ней обучалось почти сто детей. Якобы Быков хлопотал о серьезном усилении учительского состава и просил учительскую семейную пару, готовил для нее жилье. Недорослю-семинаристу дом, понятное дело, давать не стали. Губкину достался тесный угол в старом поповском доме, где через тонкую перегородку жила вдова с малыми крикливыми ребятишками.
Трудности привыкания к первому месту службы помогли пережить привезенные книги. А в один весенний вечер сельский учитель, взобравшись по совету школьного сторожа, на чердак старого поповского дома, находит там беспорядочную груду книг. Можно представить, как замирая от нетерпения и чихая от пыли, Губкин подносил книги одну за другой к слуховому окну, чтобы в лунном свете разобрать название. Это было настоящее богатство! Толстенные фолианты с красочными литохромиями, в картонных переплетах узорной кожи, с золотыми тиснениями на корешках, тонкие книжицы без переплета, жирные шрифты церковных сочинений, курсивы брошюрок… Из развороченной книжной груды наверняка тянуло бумажным тленом. О, чудеснейший запах завалящих печатных страниц! Из круглого окна на грязный чердачный пол падал восковой с пыльными разводами лунный столб. Где-то в селе лаяла собака. Село спало, но уже через несколько часов поплетутся в школу дети, а их учитель все торчит на холодном чердаке с книгами в руках.
Кстати, ученики быстро полюбили Ивана Михайловича за его добродушие, терпение и увлеченность. Он охотно давал дополнительные уроки и совершенно без всякой платы индивидуально занимался с отстающими. Правда, сердобольные матери неуспевающих понимали бобыльское учительское житье и подкармливали Губкина молоком, яйцами, творогом, чем весьма украшали его простейший рацион.
Жайск: село высокого полёта
Константин Богданов-Бельский "Деревенская школа"
После уроков, а иногда и вместо них, по настоянию попечителя Быкова, дети заполняли церковь, чтобы отстоять службу. Тот следил, насколько усердно ученики крестятся и кладут поклоны, шепчут ли молитвы. И каждый раз Быкову было неприятно замечать, что Губкин сам пренебрегал старанием, а на лице его было написано, что педагог своими мыслями, скорее, уже на окских обрывах собирает камушки. Кстати, создание коллекции из всяких окаменелостей стало настоящим хобби Ивана Михайловича и его учеников. В глазах Быкова это увлечение было странным.
Вскоре конфликт Губкина и Быкова перерос в открытый - они перестали здороваться, а в комнате молодого учителя был устроен обыск силами жандармов по чьей-то заявке. Ничего запрещенного найдено не было. Тем временем Иван Михайлович подал прошение о создании в селе кружка просвещения, в котором можно было бы обучать грамоте уже взрослых крестьян, желавших научиться писать и читать, а также вести беседы о пользе книг и правильном воспитании детей. Попечитель и священник рвение педагога не поддержали. Губкин написал жалобу на попечителя и уехал на первые каникулы в родное Поздняково, чтобы больше не возвращаться в Жайск, то есть забрав все вещи и надеясь оттуда подать просьбу об увольнении.
Дома Ивану Михайловичу напомнили, что если он бросает учительствовать, то поедет с отцом в Астрахань - помогать ему в рыбном промысле. Так, скрепя зубы, Губкин вернулся по осени в Жайск - рыбная тема внушала ему еще больший ужас, чем Быков. Ученики были рады, но это не меняло ситуации. Уже под Рождество учитель отправился по реке с обозом в уездный Муром, где подал прошение перевести его в другое село из-за конфликта с попечителем.
Жайск: село высокого полёта
Губкин был услышан и получил место прямо рядом с Муромом - в селе Карачарове, откуда был родом легендарный Илья Муромец. Теперь его попечительницей была супруга графа-археолога Уварова - Прасковья Сергеевна. Позже о Жайске Губкин будет вспоминать весьма скупо, словно ему хотелось бы забыть этот эпизод из своей жизни. Про своего первого попечителя он напишет в воспоминаниях так: «Богач Быков типа Колупаевых-Разуваевых, которых так ярко изобразил гениальный сатирик Салтыков-Щедрин»… Просто богач Быков не знал, что открытия Губкина будут кормить страну еще не одно десятилетие, а скромный учитель в старых ботинках - будущий академик.
Жайск: село высокого полёта
Выезжая из Жайска, сверните направо , проехав метров 200 по полю на естественной террасе - по краям эта площадка срывается в овраги. Тут стоит часовня в память о святых, символизирующих в России любовь и счастливый брак - Петре и Февронии, поставленная благотворителем.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Тут же и памятник святым, которые оказались в Жайске, когда муромские бояре решили выгнать их. Князь с княгиней встали в челн, и тот понес их вниз по течению Оки. Якобы они вовсе не управляли суденышком - оно само причалило к берегу в жайских местах, где святые остались жить.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Есть мнение, что Жайск стал местом уединенной жизни святых на некоторый период. Оказаться вдвоем в столь живописных местах - неплохая перспектива. В Муроме в эти дни лилась кровь - бояре бились за власть и грабили казну. Сколько времени Петр и Феврония провели в этих местах, как жили, кто им помогал, кроме Бога - неизвестно. Правда, есть тексты, где говорится, что плыли на двух судах, причалили тут на ночлег, и в свите даже был повар, который потом готовил ужин. А бояре настигли князя буквально на утро, спохватившись и испугавшись начавшихся смертоубийств. Первая версия как-то жизненнее smile
Смущает в памятнике, что вся ладья сделана в виде змея - есть голова и даже характерный хвост. А ведь именно змей летал над Муромом и внушал всякие прелести народу, портил жизнь святым. Что хотел сказать автор памятника таким образом - я не поняла smile Вот вам улыбочка змея-чаровника smile
Жайск: село высокого полёта
Место, кстати, совершенно потрясающее. Оказавшись там однажды в осенний закатный час, можно потерять голову от красок.
Жайск: село высокого полёта
Да и посреди белого дня начинающей рыжеть осени хорошо smile
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
И весной, когда владимирский берег еще пуст и только начинает одеваться в зеленоватый туман молодых листьев, очень красиво. Даже привольно, как говорят тут старики.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Уезжая из Жайска и пересекая узкий мостик, на котором невозможно разъехаться двум машинам, начинайте внимательно следить за дорогой. Когда вы проедите егерскую базу по правую руку, будет поворот направо - к красивейшей точке на всю округу. Сворачивайте, оставляйте автомобиль и медитируйте в любой сезон. Ощущением парения и при этом удивительного покоя укутает вас на прощание Жайск smile
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
29 ноября 2015 г. Просмотров: 447 RSS Обсудить
ОТЧЁТЫ О ПУТЕШЕСТВИЯХ Вачский район, Жайск, Нижегородская область
Это село стоит на высоком окском берегу и носит имя, достойное городка. Впрочем, городского размаха оно никогда не видело, а его единственная роскошь - это головокружительные панорамы, легенда о пребывании тут святых Петра и Февронии и быль о первом трудоустройстве отца советской нефтяной геологии Ивана Губкина.
Жайск относится к тем селам, которые прячутся, словно бусинка в складках местности, чтобы затеряться и не быть найденными. То ли стесняются чего-то, то ли берегут какую-то тайну. Дорога туда начинается с правого поворота в Новоселках Вачского района и бежит-кривляется до самой Оки, где тащит вас через узкие перешейки Перемиловых гор, ведет по бровке оврага, узким мостикам, вдоль обрывов и колючих зарослей шиповника.
Так как мы любители этих местечек, то и фотографий у меня пригоршня - буду сыпать разными: зимними и осенне-весенними. Кстати, если вы любитель белого безмолвия, то учтите - подъем в гору может обледенеть, и тогда вам придется бросить свое авто внизу и идти пешком.
Первое упоминание о деревне Жайской относятся к началу XVII века, впрочем, как и о любом другом населенном пункте в этой округе. Счастливый владелец 19 крестьянских и 2 бобыльских дворов - боярин Михаил Борисович Шеин, стойкий борец против всех Лжедмитриев, полководец, воевода. Правда, заслуги перед Отечеством не помешали ему пасть в 1634 году от боярских интриг и сложить голову на Красной площади якобы за сдачу полякам Смоленска. Деревенька, хоть и была неприметной крохой в боярском имуществе, также оказалась конфискованной в пользу государя сразу после казни Шеина.
Уже в 1676 году деревня Жайская становится селом - там строят деревянную церковь Воскресения Господня, а в помещиках числится уже Яков Пушкин, у которого в Жайском живет приказчик. Впрочем, в 1803 году старая церковь сгорела, и в Жайске строят одноименный каменный храм, растягивая процесс почти на весь XIX век, возводя неспеша трапезную, основной объем и колокольню. Возможно, не сразу нашлись деньги на строительство. Храм в итоге получился совсем не большим. Он и сейчас так неспешно восстанавливается, что не знаешь - работы еще ведутся или давно всё брошено.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Рядом с храмом стоит дом, который, возможно, принадлежал притчу. Несколько окон заложены кирпичом, но еще видны потолочные карнизы и скромные плафоны внутри.
Жайск: село высокого полёта
Самое примечательное здание в Жайске до недавнего времени - даже не храм, а дом напротив. Большой, с явно торговым первым этажом и проездной аркой, которая служила не столько для проезда, сколько для разгрузки подвод - присутствуют внутренние двери, ведущие в склады. По словам местных, в советские годы тут была школа, а потом все постепенно было брошено. Дольше всех продержался магазинчик на первом этаже.
Жайск: село высокого полёта
Зимой домик выглядел так.
Жайск: село высокого полёта
На фото - состояние на весну 2014 года. Сейчас, в ноябре 2015 года, у дома уже нет крыши, а потому его стенам, видимо, осталось недолго. Точных описаний о том, что было в этом доме до революции, мне не встретилось. Зато есть воспоминания старожилов: в доме жил и держал лавки со складом разбогатевший на рыбе, лесе и гипсе крестьянин Быков. Имя и отчество память не сохранила. Зато люди помнят, что богатей был попечителем местной школы и церковным старостой. Быков жил подчеркнуто праведно и очень уважал религиозные обряды, строго соблюдал пост и посещал службы. Наверное, он, как никто другой, был рад такому виду из окна.
Жайск: село высокого полёта
В явно складских помещениях первого этажа мы наблюдали завалы мусора, а потому не рискнули даже заглядывать. И дверцу для лилипутов сфотографировали только снаружи.
Жайск: село высокого полёта
Рядом с аркой была лестница на второй этаж - она вела жилые помещения. Мы как-то решили подняться.
Жайск: село высокого полёта
На втором этаже вдоль парадного фасада идет анфилада залов. В каждом - кафельные печи с подтопком из коридора, чтобы не сорить при топке и чистке - все, как в лучших домах smile На стенах - следы советских обоев, из-под которых просвечивает местами первоначальная роспись цветочным орнаментом. Потолочный карниз и лепные плафоны придают некоторой парадности помещениям. Окна смотрят на храм и в заокские дали, на океан леса Владимирской губернии. Думаю, в этих помещениях Быковы принимали гостей и проводили совместные семейные вечера, греясь от глянцевого бока печи в свете нарядной лампы… Сейчас этот уют представить уже тяжело. Печи разломаны то ли ради латунных заслонок и фигурных литых дверок, то ли в поисках клада хозяина-богатея.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Впрочем, если включить воображение, можно было бы представить вот такой вечер в семействе. С той лишь разницей, что супруга носила на голове не чепец, а платок.
Жайск: село высокого полёта
Эквалл Кнут "Урок чтения"
Или вот так smile
Жайск: село высокого полёта
Карл Мюллер "Молодая женщина за столом при свете керосиновой лампы"
Солнце проникало за шторы в эту залу где-то с полудня, бросая косые желтые квадраты на пол. Но самые чарующие часы наступали с закатами - они над Окой особенно красивы.
Жайск: село высокого полёта
Есть и маленькие комнатки-каморки в одно окно. Правда, думается, такими они стали в советские годы, а при жизни прежнего хозяина это была тупиковая часть коридора. Эти облупившиеся стены могли знать небольшие рамочки картин душеспасительного содержания, раз уж хозяин был так набожен.
Жайск: село высокого полёта
А вот немного росписи на стенах. Из-под советских обоев и наслоений масляной краски еще видны колонны и гирлянды цветов. Роспись эта делалась по шаблонам и, видимо, была дешевле шелковых обоев.
Жайск: село высокого полёта
А на полу - паркет!
Жайск: село высокого полёта
На потолке - остатки лепных плафонов и крюки от люстр.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Эти окна в уже непарадной зале - особые. В них проникал первый рассветный солнечный луч. Они смотрели в сад и наверняка приоткрывались теми весенними днями, когда жайские вишни исходили пеной цветов, а соловьи - трелями. Говорят, у Быкова были дочери, а барышни умеют ценить романтические явления природы smile
Жайск: село высокого полёта
А вот вид дома сзади, со стороны сада. Кажущаяся ассиметричность дома с лицевого фасада усиливается с тыла: дом состоит из разных частей и расстраивался не очень умело.
Жайск: село высокого полёта
Если это на самом деле дом школьного и церковного попечителя, богача Быкова, то именно сюда согласно распределению в 1890 году прибыл вчерашний семинарист, молодой педагог Иван Михайлович Губкин. Да, отец советской нефтяной и газовой геологии, исследователь Курской магнитной аномалии Губкин, чьим именем названы города, улицы и один из самых престижных вузов столицы, начинал свой трудовой путь в 20 лет здесь, в Жайске. Вот чуть более поздний документ с фотографией Ивана Михайловича. Он носит очки, пышную шевелюру волнистых волос и бороду. Наверное, почти таким же он прибыл в Жайск учительствовать.
Жайск: село высокого полёта
Надо сказать, что Муромский уезд Владимирской губернии был ему родным - Иван Михайлович родился не так далеко от Жайска - в селе Поздняково нынешнего Навашинского района, Крестьянский сын был неохотно отпущен семьей в семинарию - рабочие руки были нужны в хозяйстве, но юноша был упрям и получил педагогическое образование. Впрочем, вариантов у него было мало: альтернативой была только духовная семинария, но к религии Губкин склонности не имел. Позже это станет причиной разлада между Губкиным и его первым попечителем Быковым.
Перепишем приветственный монолог Быкова целиком из воспоминаний Ивана Михайловича. Он стоит того. В нем, как говорится, ни прибавить, ни убавить.
Представьте. Губкин однозначно добирался до Жайска из уездного Мурома, а потому наверняка прибыл вечером, которые в той местности даже в летнюю пору обильны туманами и росой. Хозяин принял его сидя за столом в зале - уже скорее за чаем, нежели за бумагами. Молодого учителя ввели в залу и оставили стоять у порога. Он поставил свой семинарский обшарпанный чемодан с вещами, добрую половину которых составляли книги, на быковский паркет и смотрел на попечителя в домашних туфлях и теплых лучах абажура. Губкин особенно указывает в воспоминаниях, что его так и не пригласили присесть, не то чтобы налить вчерашнему семинаристу горячего чаю да подать хлеба и домашней ветчины или хоть постного пирога. В глазах Быкова приехавший Иван еще не заработал оснований важничать. Попечитель затянул речь, которую я просто процитирую из записок Губкина:
«Вот недавно здесь был преосвященный Феогност, архиепископ владимирский и суздальский, и он изволил почивать вот на этой кровати. А когда я езжу во Владимир, то бываю на приеме и у преосвященного владыки и у губернатора. Учитель, который был до тебя, возымел гордыню, и теперь его нет. Тебе, как молодому человеку, это должно служить примером. Ты должен почитать старших и почитать святую церковь неукоснительно. Я состою церковным старостой, и мне видно, кто в церкви бывает и кто не бывает. В церковь Божию надо ходить и детей к этому приучать».
Вообще, все эти сиротские и тоскливые сцены приезда сельской учительницы или учителя отлично получались потом у художников-реалистов. Например, вот так.
Жайск: село высокого полёта
Константин Трутовский "Приезд учительницы"
В случае с Губкиным это было реальностью. С жильем для него вышла незадача. Жайская школа считалась многочисленной по количеству учеников - к концу XIX века в ней обучалось почти сто детей. Якобы Быков хлопотал о серьезном усилении учительского состава и просил учительскую семейную пару, готовил для нее жилье. Недорослю-семинаристу дом, понятное дело, давать не стали. Губкину достался тесный угол в старом поповском доме, где через тонкую перегородку жила вдова с малыми крикливыми ребятишками.
Трудности привыкания к первому месту службы помогли пережить привезенные книги. А в один весенний вечер сельский учитель, взобравшись по совету школьного сторожа, на чердак старого поповского дома, находит там беспорядочную груду книг. Можно представить, как замирая от нетерпения и чихая от пыли, Губкин подносил книги одну за другой к слуховому окну, чтобы в лунном свете разобрать название. Это было настоящее богатство! Толстенные фолианты с красочными литохромиями, в картонных переплетах узорной кожи, с золотыми тиснениями на корешках, тонкие книжицы без переплета, жирные шрифты церковных сочинений, курсивы брошюрок… Из развороченной книжной груды наверняка тянуло бумажным тленом. О, чудеснейший запах завалящих печатных страниц! Из круглого окна на грязный чердачный пол падал восковой с пыльными разводами лунный столб. Где-то в селе лаяла собака. Село спало, но уже через несколько часов поплетутся в школу дети, а их учитель все торчит на холодном чердаке с книгами в руках.
Кстати, ученики быстро полюбили Ивана Михайловича за его добродушие, терпение и увлеченность. Он охотно давал дополнительные уроки и совершенно без всякой платы индивидуально занимался с отстающими. Правда, сердобольные матери неуспевающих понимали бобыльское учительское житье и подкармливали Губкина молоком, яйцами, творогом, чем весьма украшали его простейший рацион.
Жайск: село высокого полёта
Константин Богданов-Бельский "Деревенская школа"
После уроков, а иногда и вместо них, по настоянию попечителя Быкова, дети заполняли церковь, чтобы отстоять службу. Тот следил, насколько усердно ученики крестятся и кладут поклоны, шепчут ли молитвы. И каждый раз Быкову было неприятно замечать, что Губкин сам пренебрегал старанием, а на лице его было написано, что педагог своими мыслями, скорее, уже на окских обрывах собирает камушки. Кстати, создание коллекции из всяких окаменелостей стало настоящим хобби Ивана Михайловича и его учеников. В глазах Быкова это увлечение было странным.
Вскоре конфликт Губкина и Быкова перерос в открытый - они перестали здороваться, а в комнате молодого учителя был устроен обыск силами жандармов по чьей-то заявке. Ничего запрещенного найдено не было. Тем временем Иван Михайлович подал прошение о создании в селе кружка просвещения, в котором можно было бы обучать грамоте уже взрослых крестьян, желавших научиться писать и читать, а также вести беседы о пользе книг и правильном воспитании детей. Попечитель и священник рвение педагога не поддержали. Губкин написал жалобу на попечителя и уехал на первые каникулы в родное Поздняково, чтобы больше не возвращаться в Жайск, то есть забрав все вещи и надеясь оттуда подать просьбу об увольнении.
Дома Ивану Михайловичу напомнили, что если он бросает учительствовать, то поедет с отцом в Астрахань - помогать ему в рыбном промысле. Так, скрепя зубы, Губкин вернулся по осени в Жайск - рыбная тема внушала ему еще больший ужас, чем Быков. Ученики были рады, но это не меняло ситуации. Уже под Рождество учитель отправился по реке с обозом в уездный Муром, где подал прошение перевести его в другое село из-за конфликта с попечителем.
Жайск: село высокого полёта
Губкин был услышан и получил место прямо рядом с Муромом - в селе Карачарове, откуда был родом легендарный Илья Муромец. Теперь его попечительницей была супруга графа-археолога Уварова - Прасковья Сергеевна. Позже о Жайске Губкин будет вспоминать весьма скупо, словно ему хотелось бы забыть этот эпизод из своей жизни. Про своего первого попечителя он напишет в воспоминаниях так: «Богач Быков типа Колупаевых-Разуваевых, которых так ярко изобразил гениальный сатирик Салтыков-Щедрин»… Просто богач Быков не знал, что открытия Губкина будут кормить страну еще не одно десятилетие, а скромный учитель в старых ботинках - будущий академик.
Жайск: село высокого полёта
Выезжая из Жайска, сверните направо , проехав метров 200 по полю на естественной террасе - по краям эта площадка срывается в овраги. Тут стоит часовня в память о святых, символизирующих в России любовь и счастливый брак - Петре и Февронии, поставленная благотворителем.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Тут же и памятник святым, которые оказались в Жайске, когда муромские бояре решили выгнать их. Князь с княгиней встали в челн, и тот понес их вниз по течению Оки. Якобы они вовсе не управляли суденышком - оно само причалило к берегу в жайских местах, где святые остались жить.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Есть мнение, что Жайск стал местом уединенной жизни святых на некоторый период. Оказаться вдвоем в столь живописных местах - неплохая перспектива. В Муроме в эти дни лилась кровь - бояре бились за власть и грабили казну. Сколько времени Петр и Феврония провели в этих местах, как жили, кто им помогал, кроме Бога - неизвестно. Правда, есть тексты, где говорится, что плыли на двух судах, причалили тут на ночлег, и в свите даже был повар, который потом готовил ужин. А бояре настигли князя буквально на утро, спохватившись и испугавшись начавшихся смертоубийств. Первая версия как-то жизненнее smile
Смущает в памятнике, что вся ладья сделана в виде змея - есть голова и даже характерный хвост. А ведь именно змей летал над Муромом и внушал всякие прелести народу, портил жизнь святым. Что хотел сказать автор памятника таким образом - я не поняла smile Вот вам улыбочка змея-чаровника smile
Жайск: село высокого полёта
Место, кстати, совершенно потрясающее. Оказавшись там однажды в осенний закатный час, можно потерять голову от красок.
Жайск: село высокого полёта
Да и посреди белого дня начинающей рыжеть осени хорошо smile
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
И весной, когда владимирский берег еще пуст и только начинает одеваться в зеленоватый туман молодых листьев, очень красиво. Даже привольно, как говорят тут старики.
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Уезжая из Жайска и пересекая узкий мостик, на котором невозможно разъехаться двум машинам, начинайте внимательно следить за дорогой. Когда вы проедите егерскую базу по правую руку, будет поворот направо - к красивейшей точке на всю округу. Сворачивайте, оставляйте автомобиль и медитируйте в любой сезон. Ощущением парения и при этом удивительного покоя укутает вас на прощание Жайск smile
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Жайск: село высокого полёта
Папки
-
Вачский район (1) -
Аргументы за пруд (19)
-
выборная технология (13)
-
-
Записи по тегам
Алексей Степанов.
Вача
Вача. А.Железнов
Кондратовы
Левитан
Мордва Вацкая
Москва-река в подмосковье..
Озеро Пурешево Вачский район
Пожарские
Пос Вача
Пос.Вача. Вачский район
Старая Муромская дорога.
Стародуб -Воцкий
Стародубовоцкий перевоз
Стародубские.
Церковь села Жайское
бунтари 1905 года
город Стародуб
княжество Стародуб-Вочский
писатель Короленко село Вача дневник Короленко