Волков Сергей: Короленко Кондратовы

http://img.nnov.org/data/myupload/4/100/4100661/101-0235.jpg[12 января 1897 г., Петербург.]В 1885 году Короленко разрешили поселиться в Нижнем Новгороде. Нижегородское десятилетие (1885—1895) — период наиболее плодотворной работы Короленко-писателя, всплеска его таланта, после которого о нём заговорила читающая публика всей Российской империи. В 1886 году вышла его первая книга «Очерки и рассказы», в которую вошли сибирские новеллы писателя. В эти же годы Короленко публикует свои «Павловские очерки», явившиеся результатом неоднократных посещений села Павлова в Горбатовском уезде Нижегородской губернии. В произведении описывается тяжёлое положение кустарей-металлистов села, задавленных нищетой.


Дорогая моя Паша. Вы так извиняетесь, что меня немного обругали за молчание, что мне даже совестно. Ведь в сущности-то я, все-таки, бываю виноват и сам себя ругаю порой хуже, чем Вы меня. Не этот,– так другие разы, все-таки, заслуживал,– значит, зачту себе. Теперь сажусь, как только прочел Ваше письмо, это значит – опять намерен исправляться. Что Вам сказать о себе? Живем в Питере довольно скучно. Я его не люблю, Дуня не терпит, дети вспоминают о Нижнем. Ну, да, не так живи, как хочется. Хуже то, что я довольно сильно хворал. Кажется,– это просто усталость. Я, помнится, писал уже Вам, что мне очень много времени, нервов и настроения стоило мултанское дело, а также – что мое пребывание на суде совпало со смертью нашей девочки. Потом – лето в работе усиленной,– и вот осенью среди спешной и усиленной работы над рассказом, который цензура заставила кончить поскорее1 (иначе не соглашались пропустить начало),– на меня напала бессонница, хандра и всякая дрянь, от коей только еще теперь оправляюсь. Завтра даже уезжаю недели на три в Нижегородскую губернию. Надеюсь после этого небольшого отдыха вернуться совсем здоровым.-

А через 10 лет там будут не хилые бунтарства:И вот узнаю новость про бунтарей местных…..19 и 20 декабря жандармским подполковником Сомовым подвергнуты были обыску и аресту следующие революционирующие деятели по Муромскому уезду инженер-технолог Николай Васильевич Кондратов ( кто это,из семейства фабрикантов Кондратовых),крестьянин с.Казакова Иван Степанович Евтеев ( Ау,наследники Евтеевы -ваш староста сельский попался), кр.того же села Иван Иванович Демагин,он же Сорокин ( это с ним когда то общался писатель Короленко В.Г.) и мещанин Иван Деменьтевич Волков (ну дела и сродничек мой из прошлого тоже хулиганил.Ау Волковы ,кто он из прошлого,всего век прошел?)…..П И Ремизов,учитель в селе Вача,учительницаЮ К Ракова, крестьяне И А и Л И Фантиловы,А Ф Курицын,И И Сорокин,учительница Е И Альбицкая,Н В Кондратов обвиняемые в противоправительственной пропаганде среди крестьян Муромского уезда,Как опасные для правительства агитаторы и подстрекатели народных масс. Да,доставалось губернатору князю Голицыну в 1905 и 1906 году.Вся округа буянила. ; декабря общество крестьян дер.Федурино запретило помещику Рейнвальду продавать на дрова горелый лес и рубить таковой до тех пор,пока не состоится Государственная Дума,в которой они надеются и будет решен земельный вопрос. 9 ноября крестьяне с.Вача после митинга отправились в церковь и заставили местного священика Николая Магницкого отслужить панихиду по " павшим борцам за свободу"Да округа бунтовала….
Класс!
Ответить
сергей волков








И. Г. КОРОЛЕНКО

24 января [1897 г.], село Вача.

Дорогой мой Перчина.
Сегодня уезжает из Вачи в Ирбит Сергей Дмитриевич Кондратов1, а так как я теперь в Ваче, то и пользуясь случаем написать тебе; думаю, что так письмо всего скорее достигнет назначения.
Прежде всего – почему я в Ваче. Приехал сюда немного отдохнуть и поправиться. Оказалось, что, начиная с осени запрошлого года, то есть с начала мултанского дела и до осени прошлого – ко мне незаметно подкрадывалось довольно-таки сильное нервное расстройство, как результат переутомления. Осень 1895 года была вся поглощена составлением отчетов, писанием статей и нервным возбуждением, а затем единственный отдых, которым я воспользовался в этом году,– была опять поездка в Мамадыш на 7 Ґ дневное заседание, в конце которого со мной случилась острая бессонница. Летом, как ты знаешь уже, захворал Михайловский и уехал с Ал. Ив.2 в Крым (вернувшись с первой поездки), – таким образом и лето прошло в усиленной работе по журналу. Ну, в ноябре, когда, вдобавок, пришлось, по требованию цензора,– кончать наспех рассказ3, назначенный на ноябрь и декабрь (первую половину я отдал в печать и думал, отдохнув, приняться за окончание, но цензор потребовал все), – я рассказ докончил среди повторившейся опять острой сплошной бессонницы,– и захворал довольно сильно. Главным образом – нервы. Чрезвычайное недовольство собой, работой (рассказ так и не пустил после, уже я сам, и теперь все еще не могу к нему вернуться,– отшибает), всею своею жизнию за последние годы. Бессонница продолжалась долго, я исхудал так, что на меня и теперь ахают знакомые, но чувствовал, что тут лекарства ни при чем. Меня давно гнали на отдых, но и тут я опять сознавал, что у меня отдыха от моих мыслей не будет. Поэтому я сидел в Питере, продолжая даже усиленно работать над редакционными рукописями, чтобы не чувствовать себя окончательно поддавшимся, и написал статью (о дуэлях последних годов; пойдет в феврале, если пропустит цензура). Понемногу поправлялся, а главное – восстановил некоторое доверие к самому себе, после чего уже не боялся пуститься в путь, чувствуя, что это будет действительно отдых. Цель моей поездки главная именно отдых, тишина снежных полей, спокойствие и отрешение от обычной обстановки. Но затем, заодно хочу кое-что еще досмотреть в Ваче и Павлове и приготовить к изданию свои Павловские очерки 4. Теперь я и сам кое-что додумал по этому предмету, да и приходится ко времени: нужно разобраться в этих вопросах. Не знаю, как быстро подвинется эта работа, но вот уже два дня работал не без удовольствия и написал вступительную главу совершенно по-новому. Надо думать – оживу, а было очень плохо, и в голову лезли такие мрачные мысли, что, казалось, ниоткуда не видно просвета. Может быть, пройдет этот кризис и не без пользы: много я понял своих ошибок, которые, в мрачные минуты, казались мне просто преступными. Правда, поправлять все это нелегко. Нужно многое изменить и в своей жизни и в своем отношении к жизни. А, между тем, менять трудно. О журнале5 многое, что ты пишешь, совершенная правда, но не все. Не я один,– все мы тянемся для него из всех сил, и бросить теперь – просто бесчестно. Но и не нужно: ведь все-таки это дело хорошее, нужное, да и нужно, наконец, свои силы пристроить во что-нибудь, что останется, когда силы уйдут. Но только нужно также и жить, и присматриваться к жизни, и участвовать в ней. Мне стало страшно, когда я, оглянувшись, увидел, что целых десять лет я только сражался с мелочами и "описывал", почти совсем не живя. Это чисто репортерски писательское отношение ко всему – ужасно. Я заменял жизнь суррогатами, инстинктивно кидаясь на боевую часть литературы, но это все-таки не замена… А тут ко всему в этот год прибавилась новая смерть нашей девочки и положение Юлиана, которое действовало на меня очень сильно, и я почувствовал как-то, что жизнь начинает бить со всех концов, а во мне ни прежней уверенности, ни силы для борьбы…






Ну, да, кажется, начинает это рассеиваться. Правда, проходит с некоторыми колебаниями и возвратами. Проездом через Москву я почувствовал опять острый припадок нервности,– главным образом от вида Юлиана и мыслей, связанных с его положением. С ним было еще ухудшение. Теперь ходит с костылем, исхудал страшно. Характер его ты знаешь: мучит всех, а так как Маня и мамаша всех ближе, то им и достается всего больше. Он теперь рад бы взять всякое место, но я начинаю бояться, что едва ли он способен к работе. Гучков6 обещал с февраля дать что-то,– но он его видел до последнего ухудшения. Всякая неудача в приискании работы Юлиана волнует и еще усиливает его болезнь, а жить нечем уже и теперь. Ведь как хочешь, а на сто рублей едва-едва пробьешься в Москве втроем. Я переслал ему уже двести рублей за последние месяцы, но теперь к началу февраля у него опять не будет ни копейки. Между тем, в "Русской мысли" я к осени сам был должен 1135 рублей, а в "Русском богатстве", понятно, тоже задалживаюсь, потому что на 150 рублей в месяц не проживешь. Теперь-то все-таки на это я не смотрю так мрачно,– вернулось бы здоровье,– как-нибудь справимся. Но в минуты упадка нервов – просто берет отчаяние и опускаются руки. А вид Юлиана,– исхудалый, жалкий, с пытливо устремленными на меня глазами,– еще более меня расстраивал. Он ждет от меня помощи и ободрения, а я сам сломан и уныл. Ну,– прости, голубчик, за это унылое письмо. Повторяю, – начинаю, кажется, оправляться, и может быть, все это на пользу. Если удастся этот раз опять выбиться вполне,– то уже не повторю прежних ошибок. Буду надеяться, что удастся,– и тогда, может быть, буду благодарен этому острому кризису. Подкрадывался он уже давно, но я его плохо сознавал.




Разлив Оки в Нижнем…



Ну, надо кончать. Ты далеко неправ в определении причины нашего как бы взаимного отдаления. Мне кажется, что я и мое неправильное отношение ко всему в последние годы – виноваты в этом гораздо более. Ну, да еще поговорим. Надо только, чтобы этого не было.

Крепко тебя обнимаю. Твой Вл. Короленко
16 января 1897 года Короленко приехал из Петербурга в Вачу,село Владимирской губ.,Муромского у.,известное своим ножевым производством. Здесь жили старинные знакомые В.Г.Короленко,местные фабриканты,братья Алексей и Сергей Дмитриевичи Кондратовы,по приглашению которых он и приехал . О впечатлениях поездки в Вачу и оттуда в кустарное село Павлово см. кроме напечатанных здесь писем дневник 1897 г.
Дорогая Дунюшка.
Пишу тебе вечером,в большом,почти пустом Кондратовском доме.Хозяева ушли на именины к учителю,а я собираюсь лечь пораньше,-сегодня ночь провел в вагоне и санях.Здесь хорошо,тихо,спокойно,люди милые,просто. Чувствую себя отлично; что будет дальше, а сегодня,вздыхая холодный воздух,подставляя лицо ночному ветру,сыпавшему навстречу сыроватой изморозью,- я чувствовал ,что начинаю выпрямлятся…..Сегодня ,повторяю,весь день-отлично,несмотря на то,что оба Кондратовы сильно ахали,увидя меня.Думаю ,недели две жизни здесь совсем меня выпрямят.Эх,-мало я пользовался всем этим прежде; дурак,дурак! Теперь ночью и на рассвете с такой жадностию вглядывался в эти снежные поля,в огоньки из под сугробов - и столько подымалось в душе впечатлений и воспоминаний,что я дал себе слово, - не упускать больше случаев,какие только представятся;ходить,ездить,наблюдать опять присматриватся и изучать эту жизнь,с которой связано столько в нашем прошлом. А пока поправлятся. Завтра еще отдыхаю,после завтра едим в лес. …В Озябликово случаи почти каждый день. Если бы понадобилась телеграмма,адресую просто: Озябликово.Сергею Дмитриевечу Кондратову для передачи Короленко-Оттуда сейчас доставят (всего 8 верст) Пиши и пусть детишки тоже пишут…….Пишу тебе еще раз утром.Сколько часов,не знаю; вчера у меня ночь так смешалось с днем,что я совершенно забыл завести часы. Знаю только, что должно быть часов уже 10.Я только что проснулся,а хозяева еще спят.
Как видим из писем старые друзья.Это и не удивительно. Были и прежние приезды Весной и в декабре 1889 года и апреле 1890 года. В 1897 году Вача была небольшим селом на 209 дворов.. Жители занимались промыслами. Работали на местных фабрикантов,в основном на Кондратовых 54 процента мужчин и 83 процента женщин села были неграмотными…Вот что он пишет 23 января из Вачи;….Третьего дня уже после отправки моего письма к тебе- я получил твое письмо с письмами детей(от 19 числа-так стоит на почтовом штемпеле). Значит из Петербурга оно шло сюда двои сутки.- Спасибо, голубошка, хоть за коротенькие писмеца….. Как видим письмо шло 2 суток. Вот это размах был у почты. И машин почтовых еще не было.Одна лошадинная сила. В век техники так не получается на почте.Словом,прогресс на изнанку.И На-На технология здесь бессильна - не справляется с поставленными задачами.


….У нас тут жизнь идет своим чередом,- все также тихо….Вчера - становой спочьмейстером завернули проездом - и тоже скрылись в метели,которая несет вот уже второй день (сегодня почти стихло). Третьего дня,вечером, мы с здешним доктором поехали в кустарную деревню - и долго плутали в поле.Дороги совсем занесло,кругом бело,ничего не видно,только кое -где мелькают как будто расплывшиеся огоньки - это по большей части огни в кустарных кузницах,а также в домах- где еще работают.Сегодня ждут Килевейна,который вчера дал телеграмму о своем приезде.Привезет нижегородских новостей.
Соня спрашивает,ходил ли я на охоту? Да,- ходил.Кажется ,я писал,что 1/2 дня мы бродили на лыжах. Я не убил ничего,а лесник, который ходил с нами,убил зайца и тетерева. ……Вчера принялся за подготовку Павловских очерков, - и начало сделал,кажется недурно. Не знаю,все -таки,удастся ли кончить скоро эту работу,- не хочу себя обольщать удачей, может быть,временной в этой работе, да и чувствую,что теперь все -таки главное - отдохнуть. …..
Деятельная натура Короленко не могла довольствоваться простым созерцанием картин русской природы. На другой же день он отправился в Казаково.Кучер дорогой рассказывал писателю о нищенской жизни рабочих. Большинство мастеровых живут так ,что …"на гроб тесу просят,а то и холста на саван .Это уж как самый бедный житель за стыд почтет.А здесь это найдено". Когда проезжали мимо Попышево кучер вздохнул; - Вот здесь в деревне,40 вдов. Личильщики они,мало живут,лет тридцати уже помирают.Вдова она и пашет,она и косит. Плохое житье.
Работа личильщиков( шлифовщиков) Попышева и Лобкова была наиболее тяжелой. Густая металлическая пыль смешивалась с наждачной и висела в воздухе так,что виден был только собственный чарок,над которым ,не разгибаясь, по 16-18 часов в сутки работал надомный рабочий.
Ехавшие с ним братья Кондратовы стали сомневаться,что в Попышове было столько вдов,но доктор Петр Петрович Василевский подтвердил это.Но зато оба Кондратовых,-отмечает Короленко в дневнике,- указывают на Лобково и Санницы,где это явление еще сильнее. Короленко 23 января специально ездил в Попышево и с грустью сообщал в письме к жене" Вчера мы опять ездили в кустарную деревню Попышовку,замечательную тем,что в ней на 45 дворов около 40 молодых вдов."
"Что ты?Ведь помрут они у тебя этак." " Что станете делать?Покушать -то хочется."
С похоронами писателю в Ваче приходилось встречаться почти ежедневно.В дневнике за 10 февраля любопытна следующая фраза:"Вчера венчали 6 свадеб мастеровых,сегодня троих хоронят."
" Вчера я ездил в деревню за 3 версты,назад возвращался вечером в метель. Сильный ветер все нес снег над полями и совсем заносил дороги.С начала кругом в темноте были видны огни разных деревень,а потом и их не стало видно,только снег и снег,да ветер.Лошадь то и дело теряла дорогу и проваливалась в снег по самое брюхо,и мы бы не знали даже,куда ехать. Но в это время стали в Ваче звонить в колокол,нарочно,чтобы все,кто едит в полях и не видит дороги,знали,куда направляться. Мы приехали домой и уже давно пили чай в теплой комнате,а на колокольне,рядом с домом Кондратовых,все звонили,-для других запоздалых путников.И я засыпал,- а звон все продолжался".
Вечером,когда входит наш почтарь,весь занесенный снегом, - и приносит мне письмо, - я даже и засыпаю лучше.Здесь почтальонов нет,потому что почтовая станция за 8 верст,в другом селе (Озябликове),и туда каждый день ездит отсюда мужичек на на кондратовской лошади. Я каждый вечер тоже куда -нибудь езжу. Даже иногда,когда мне самому не хочется, Кондратов все- таки приходит,говорит что лошадь подана и требует,чтобы я непременно ехал. Он непременно хочет,чтобы я совсем у них поправился. И я поправляюсь с каждым днем. Может быть приеду к вам уже совсем,совсем здоровым и веселым. Во всяком случае - много лучше,чем уехал. Мне и самому,положим,очень приятно ездить по снежным дорогам,дышать холодным воздухом,смотреть на звезды,когда они видны,или на огоньки деревень среди снежных сугробов. ….Со мной часто ездит доктор,мы заезжали в деревни,к кустарям,которые делают ножи и вилки,смотрим ,как они работают, а доктор ходит по больным. По утрам же я пишу письма или работаю что-нибудь. В это время-в большом кондратовском доме очень тихо,все разошлись,сам Кондратов уходит на фабрику и только слышно в коридоре,как затапливают печи…..Мы с Кондратовым долго бродили по селу,и я рисовал кузницы кустарей Эти три дня только и буду ходить,ездить и рисовать. А там - в путь! В обширной коллекции рисунков В.Г.Короленко,хранящихся в архиве ,имеются и альбомы с зарисовками сделанными в Ваче, Писатель предполагал использовать эти зарисовки,как иллюстрации к "Павловским очеркам" в отдельном издании,но издание это не осуществилось. К ,сожалению, я так и не видел еще эти зарисовки..:Жаль,пока не попадаются мне эти зарисов
ки кузниц кустарей в селе Вача,кроме одной где я угадываю подгорье и знакомую еще с детства Околицу с речкой в пойме,вытекающей из Кондратовского пруда……..
Надгробный камень в Полтаве….