Вачский район в прошлом...

Сергей Чесноков, Нижний Новгород, Людмила Ремизова
19 февраля 2007 г.
статья на сайте →отправить email
КНЯЖЕСКОЕ ПРОЩЕНИЕ
Нижегородские страницы муромской Повести о Петре и Февронии


Полностью присоединяюсь к сказанному ниже.Мое мнение во многом совпадает и о политиках ,которые сделали ставку на газ и нефть ,захапывая миллиарды долларов общенародного добра. Может и по негласному указу ,для экономии бюджета государства,продолжается курс на вымерание деревень и уничтожение инфаструктуры сельской местности. Вот и на Оке уже в прошлом и гудки трехпалубных туристических теплоходов типа "Максим Горький,Москва" не снуют речные трамвайчики (метеоры,ракеты) по Оке -все пропили,продали из жадности к деньгам в европу. Жизнь оскудела,стала безрадостной. Убрали насовсем пристани по фарватеру реки -жизнь замерает. Сколько пройдет лет ,когда народ будет осваивать регионы, в конкретном случае -Перемиловые горы по берегу реки Оки. Грустно сознавать об утерянных достижениях прошлого,не говоря уже о потере ,сознательном или по безалаберности,далекого прошлого………………


К сожалению, наши политики очень редко сознаются, что настоящими национальными богатствами и ресурсами являются вовсе не нефть и газ, а история, потому что именно она позволяет сохранить государственность, которая собственно только и сохраняется сознанием каждого, что он гражданин. Что он частичка такого во много крат большего, чем он сам целого, которое не с его рождением возникло и не с его смертью прекратит свое существование.
Наша история, какой нам ее, по словам А.С.Пушкина, «дал Бог» – это и есть та национальная идея, которую сегодня активно ищут наши политики.
Вместе с тем, идеологии свойственно искажать источники и ретроспективно ретушировать факты. Но если в центральных архивах линия истории спрямляется, то в архивах уездных из-за недостатка финансирования и общей косности провинции история обычно полнее и противоречивее.
Как неоднократно отмечали многие исследователи, в известной «Повести о Петре и Февронии» (XVI в.) зашифрованы некие ключевые архетипы Московского государства.


Действительно, много ли мы знаем городов, в которые раньше молиться по обету ездили Великие Князья? Много ли мы знаем городов, в которых сегодня на 150 тыс. жителей приходится четыре монастыря и 15 святых? Речь не о новомучениках, хотя в годы советской власти Муром стал убежищем для многих исповедников и, прежде всего, для сестер Дивеевских.
Иными словами, Муром связан с историей Российской самым тесным образом, и, изучая его историю и культуру можно намного больше понять и в истории России.
Одна из таких загадок – ключевой фрагмент жития святых Петра и Февронии, связанный с их изгнанием из Мурома. Дело в том, что на долгое время эта местность вообще выпала из поля зрения исследователей. И вот почему.


I. Новый Муром в Нижнем?
К сожалению, мало кто знает, что со славной землей Владимирскою область Нижегородская породнилась еще перед Великой Отечественной войной, когда к нам отошла добрая и, при этом самая легендарная половина Муромского уезда, ставшая Навашинским и Вачским районами Нижегородской области.(Может ,это и есть главная причина белого пятна в Вачском районе) Некогда же это были те самые леса муромские, которые воспели в своих произведениях русские писатели и поэты, сказители и калики перехожие.


Таким образом, краеведы нижегородские еще, краеведы же владимирские уже не считают эту землю своей. В результате, когда нам довелось обратиться к истории этой местности, то оказалось, что здесь – лакуна. Белое пятно.


Практически единственным, кто в советское и постсоветское время занимался собиранием и изучением легенд этого региона был муромский краевед Александр Александрович Епанчин (1948-1998 гг.), личность которого заслуживает отдельного разговора – мы готовим книгу воспоминаний о нем – так как это без сомнения одна из знаковых фигур второй половины ХХ века в целом, о чем несколько подробнее мы скажем ниже. [i]
На наш взгляд, эту Заречной часть Муромского уезда, отошедшую нижегородцам следует называть «Новый» или «Второй Муром».
Именно так это место, отраженное в «Повести о Петре и Февронии» и на клеймах с икон их, может быть прочитано на основании обращения к наследию А.А.Епанчина.
Вот эта легенда, записанная Епанчиным: «Река Муромка, по преданию, была названа так в память Мурома Св. Февронией, когда она со Св. Петром, будучи изгнанными из Мурома, и сделавшими остановку на месте Троице-Перемилова пустынь погоста, гуляла по горам». [ii]
На речке Муромке ныне стоит деревня Корниловка. Троице-Перемилова-Пустынь-погост также вполне исторический памятник. После того, как она пришла в запустение на ее месте осталась приходская церковь. Память о пустыни сохранилась в названии местной пристани – «Монастырек». После революции церковь была закрыта, сейчас погост носит название «Судострой». Упоминаемые же горы – Перемиловы, что простираются по правому берегу реки Оки.
Как видим, Епанчин дает конкретно-краеведческое приземление легендарного сюжета, по праву вошедшего в сокровищницу мировой культуры.
Учитывая же, что второе название деревни Корниловки согласно тому же Епанчину – «Новая» [iii], складывается вполне целостная концепция заречной стороны бывшего Муромского уезда как Второго или Нового Мурома.


Действительно, тому же Епанчину принадлежит и другое наблюдение, а именно, что селения Заречной стороны г.Мурома как бы зеркально отображают левобережные, поскольку муромские бояре некогда с левого берега Оки, из своих вотчин, стали переселять крестьян, основывая русские села и деревни. В подтверждение Епанчин приводил тот факт, что названия многих населенных пунктов совпадают на обеих берегах [iv], да, и предания об основании многих сел и деревень Навашинскаго района прямо указывают на то, что они были основаны выходцами из одноименных населенных пунктов левобережья. [v]
Характерная черта зеркальности – удвоение. Как видим, опять Второй Муром.(Вот где собака то зарыта,Если Рожественно -то там и тут по берегам Оки).


Действительно «Вторым Муромом» до революции называли находящееся невдалеке озеро Большое Свято Дедовское из-за обилия на нем дач муромских помещиков и купцов. Озеро Свято – жемчужина Навашинского района – это не больше не меньше как центральный объект Заречной стороны дореволюционного Муромского уезда. [vi]( ЧУть попозже,вставлю фотки и о святом озере в Дедово,И о паломничестве к Кресту ,на высоком берегу Оки под Жайском,и береговым ландшафтам данной местности. Жаль,конечно,что фотки полувековой давности не обладают современным качеством.И пленка ,и бумага,да и фотоаппаратура того времени требует снисхождения.Что поделаешь-и радиоприемники были в новинку,Я еще помню ,как крутил болтик громкости на радио с бумажным рупором. И песни с потрескиванием из рупора типа; "ехал Ванька с поля,за угол задел…. или На побывку едит молодой моряк,грудь его в медалях,ленты в якорях".).




II. Краткий пересказ сюжета на примере одной из его версий
Версий, в том числе и опубликованных, легенды об изгнании Муромлянами своих Князей Петра и Февронии, существует несколько.
Приведем, в сокращении один из самых, на наш взгляд, интересных вариантов, свидетельствующих о том, что легенда эта и до сих пор не умерла, но живет в сознании народном.
Рассказ был оформлен в виде русской сказки, что, по-видимому, объясняется профессией информатора – воспитатель в школе для детей с задержкой развития. Итак,
«…жили-были в Муроме Князь Петр и Княгиня Феврония. Князь был очень славный и доблестный воин, герой, скорый в действиях и справедливый. И всегда-то он прислушивался к советам своей очень умной жены, т.к. она была наблюдательной, хорошо разбиралась в людях, знала, как поступить в трудных ситуациях и всегда укрепляла авторитет мужа.
Муромляне же были народом беспокойным, самостоятельным и склонным к недовольству. Т.к. Князь Петр был прославленным и доблестным, знатного роду, то суд и расправу чинил он легко. Выйдет на княжье крыльцо, выслушает споры и быстренько присудит. Что решит, то и будет – спорить не смей. Налоги платили исправно, лишний раз Князя не беспокоили, а он часто ходил в походы, защищая покой Муромлян и всей Земли Святорусской.
Но вот, как-то раз заварилась в Муроме смута. Вечный спор меча и злата за власть принял вид бунта богатых горожан. Стали они роптать и свое недовольство всячески проявлять. Чем недовольны были – отсюда уже не видно. То ли побором на дополнительное вооружение, то ли просто мысль, что и сами управимся – нехитро дело власть, хитро деньги зарабатывать – овладела их умами. В общем, республиканская идея стала шуметь по всему городу Мурому.
Горячий и прямолинейный Князь Петр вспылил и решил бунт подавить вооруженной силой. Обидно, конечно, стало ему, что его, прославленного героя, авторитет подвергается сомнениям. Тут бы и пролиться крови христианской и начаться целой реке обид, которую потом не перешагнуть и взаимного доверия не вернуть. Раскол, партии, интриги и т.д. Но любимая жена Князя, Княгиня Феврония, улучила момент и присоветовала Князю Петру рук своих белых не марать и с дураками не связываться, а взять и поехать в отпуск. И – уговорила!
Покинули Князья город Муром и стали путешествовать, а потом остановились на берегу Оки, и от тяжких дел княжеских там отдыхали. А в городе тем временем началась борьба интересов, партий, людей разного звания за власть княжескую. Но окончательно весомое, неоспоримое слово сказать было некому, так как все были относительно равны. И спорам – конца не предвиделось. Когда же устали от безвластия, то решили призвать на власть в город свой кого-нибудь княжеского роду, чтобы споры те прекратить. А кого? Нужно, чтобы и человек был справедливый, и не жадный, да и защитить город смог своим княжеским воинским искусством, да с репутацией и связями (союзниками), и лучше, чтоб – знакомый, да проверенный. В общем, так и обернулось дело, что опять нужно было идти Князя Петра обратно звать…»
Здесь мы сокращаем записанный нами извод легенды: «…Княгиня Феврония посоветовала Князю Петру дважды отказаться, и только когда все население от мала до велика с иконами, священниками, страхом, плачем и присягой на верность пришли в третий раз – Князь Петр согласился княжить Муромом заново…» [vii]


III. Миро-эпическое значение нижегородского сюжета «Повести»
Сюжет добровольного ухода («изгнания») правителей мы встречаем в русской истории не раз – обычно он разрешается только всенародным покаянием, очищением от грехов – особенно в вариантах призвания на царство. В ритуалах «уходов» Ивана Грозного, Бориса Годунова, Николая II и пр.
Таким образом, в муромской легенде об изгнании Князей и покаянии перед ними мы наблюдаем устойчивую, повторяющуюся картину. Это ритуал, а точнее целостное действо, имеющее смысл как подлинно национальной идеи, так и магической обрядности, освящающей и узаконивающей верховность власти. Следует сказать, что сюжет этот вообще характерен для всей индо-европейской арийской культуры и неоднократно встречается в ведических текстах: Ригведе, Махабхарате. Логика этого сюжета проистекает из кастово-варновой структуры арийского общества, в котором кшатрии (воины) должны выяснять отношения (бороться за власть) только с себе подобными, но не с подвластным им народом подчиненных варн. [viii]
Переходя же к магической составляющей сюжета, обратим внимание на троекратное обязательное повторение действия. Причем обе стороны – и князь, и народ, знают эти правила именно такого поведения и даже требуют его, но не вслух.
В русской традиции этот троекратный зов присутствует – и в потчевании гостя, и в песне, и в сказке. Этот язык ритуала передается всем строем традиции, ее стержнем. «Третий раз – волшебный».
Трехчастность, троекратность отчетливо выражена и в православной традиции. Три раза епископ или игумен спрашивает о твердости решения постригающегося в монахи, причем бросает на пол ножницы и кандидат в монахи должен их трижды поднять. Три раза венчающиеся вслед за священником обходят вокруг аналоя, трижды пьют из одной чаши. Примеров не перечесть.
Трехчастеность содержится в данном сюжете об изгнании князей не только в троекратном их призывании обратно на княжение. Если разобраться, то в «Повести» вообще как бы три Мурома. Первый, в котором «благородная двоица» правила до того, как поднялись наветы на княгиню.
Второй Муром Святые Князья основали, покинув княжество. Ведь «где царь, там и Русь», а не наоборот. Этот Муром в силу самой своей сакральной топографии (озеро Большое Свято, требующее отдельного разговора) оказывается городом мертвых. По преданию, собранному тем же Епанчиным, Святое озеро хранит в своих водах затонувшее селение с весьма характерным топонимом «Русаки», легко сопоставимым с этнонимом «русский» («русак»).


Наконец, в обновленный всенародным покаянием Третий Муром Святые Князья вернулись, простив Своих подданных.
Как видим, нравственная составляющая легенды – это не просто «польза», а самый живой, очевидный и справедливый «смысл». Основа ритуала – это идея Брака по любви, союза народа и Князя по обоюдному согласию, идея верности этому союзу.
Истинная вера Русского народа в Бога в земном своем отражении это не столько вера в Церковь и ее обряды, сколько вера в то, что высокие евангельские идеалы можно воплотить на практике, даже, живя в миру. И, прежде всего, в государственной жизни. Именно отсюда традиционная вера в Праведного Царя, который и наполняет все православные обряды живым смыслом. Народ, как источник и носитель своей национальной идеи, воплощает в «Повести о Петре и Февронии» свое право на такое понимание природы веры и власти, и всего мироустроения.


IV. Третий Муром Александра Епанчина (вместо выводов)
Таким образом, в конце своей статьи мы вынуждены вернуться к образу муромского краеведа А.А.Епанчина, с легкой руки которого в научный оборот и была введена легенда об основании Нового (Второго) Мурома.
Краеведческая деятельность А.А.Епанчина, являвшегося неизменным поборником восстановления былого муромского благочестия, консультантом в деле возвращения мощей святых из музеев, инициатором возрождения разрушенного, была высоко оценена Русской Православной Церковью. Об этом свидетельствует архиерейская грамота от 31 августа 1996 г., данная краеведу Высокопреосвященнейшим Евлогием, архиепископом Владимирским и Суздальским.
Широта круга знакомств Епанчиных, в который входили и композиторы, и ученые, и дизайнеры, и священнослужители из разных концов России, столиц, и даже других стран, свидетельствуют о том, что это был подлинно последний, не по одной лишь фамилии, а по жизни, представитель своего древнего рода, давшего России трех адмиралов. Оценка краеведческого наследия Епанчина научным сообществом – дело будущего.
К сожалению, безвременно скончавшись, Александр Александрович не успел обобщить свои материалы в единый свод. По этой причине сведения, сообщаемые им, нуждаются в воспостроении до того целого, которое было у краеведа в его личной жизни, поскольку занятие краеведением он воспринимал в самом высоком религиозном духе – как «государеву службу».
Как он сам написал о праведной Иулиании Лазаревской (Муромской): «Жизнь и подвиг св.Иулиании является прекрасным примером того, чем являлось русское дворянство для простого народа. Не “кровопивцы-эксплуататоры”, а любящие родители, жертвующие всем ради детей своих, не разделенных с ними сословной пропастью, а объединенных в единое тело Церкви Христовой, которая в то время была синонимом общества». [ix] Так и сам Епанчин, последний представитель дворянского рода, древностью не уступавшего Романовым, всей своей жизнью простого механика, сотрудника музеев, служащего на бензоколонках доказал истинность этих своих слов.
Епанчин, с его ярко выраженными монархическими убеждениями, в своей личности соединил прошлое с настоящим. Несомненно, что сам он жил Третьим Муромом, надеждой на «Третью», покаявшуюся и прощенную Россию, которая вернется к своему призванию хранительницы Вселенского Православия, Третьего Рима.

Неизменный почитатель подвига Царственных Мучеников Епанчин своей топонимической привязкой сюжета изгнания Святых Князей Муромских делает материальными те сопоставления, которые мы делали чисто теоретически, показывает, что Петр и Феврония – это наши современники.
По-епанчински прочитанный, этот сюжет из «Повести о Петре и Февронии» позволяет в традиционной оптике увидеть и современную русскую смуту, осознать, на каком этапе находится наше общество в поисках национальной идеи, осознать наше место и роль в аналогичном сюжете, начавшем развиваться в 1917 г., после добровольного «ухода» императора Николая II с Престола уже Всероссийского.
Заметим, что в отличие от своих потомков, попустивших кровавое цареубийство 1918 года, муромляне все-таки одумались и, покаявшись перед святыми князьями Петром и Февронией, упросили их вернуться в родной город.
Обращение к примеру муромлян, не только изгонявших своих святых, но и каявшихся перед ними, позволяет и житие Царской Семьи Николая II рассматривать как еще не дописанное. Ведь тот подлинно общероссийский интерес, который наблюдается в настоящее время к муромским святыням и, прежде всего, к мощам Св. супругов Петра и Февронии, показывает, что архетипы народного сознания не изменились.
Из Второго Мурома особенно четко видна та точка, в которой остановились русские люди после 1917 г.
И, может быть, не случайно, что после революции 1917 г. эта часть Владимирской губернии отошла именно в Нижегородские пределы, вошедшие в историю благодаря ополчению Минина и Пожарского, которое является ярчайшим примером перехода от второго, отрицательного этапа мирового сюжета об «изгнании-уходе» правителя, к третьему этапу, с которым связано возвращение на новом витке к традиционной структуре общества.Второй Муром, основанный изгнанными Святыми Князьями, дает возможность посмотреть на историю перспективно. И прошлого в будущее. Увидеть точку поворота.
[i] О нем см.: Епанчина Н.С. Муромский краевед А.А.Епанчин (1948-1998). Биографический очерк // Епанчин А.А. «Господь поставил меня собирателем…» Из краеведческого архива А.А.Епанчина [Сб. 2-й] / Сост. Н.С.Епанчина, при участии Е.А.Домниной. – Муром, ООО Дизайн-центр «РеКоМ», 2002. – С. 2-7; Епанчин А.А. [Автобиография] // Епанчин А.А. Краеведческий сборник. Материалы архива [Сб. 3-й] / Сост. Н.С.Епанчина [при участии Е.А.Домниной]. – Муром, ООО Дизайн-центр «РеКоМ», 2002. – С. 119-120/
[ii] Цит. письмо А.А.Епанчина учительнице села Дедово Навашинского района Юлии Николаевне Шамкиной от 10 июня 1998 г.
Дедово озеро или Свято озеро в Дедове…

[iii] Из письма Епанчина А.А. клирошанам церкви с. Дедово от 27 августа 1995 г.: «В ½ пол. XIX в. сюда из урочища «Окнищи», или из урочища «Вохнищи», была переселена деревня Корниловка (Новая деревня – Новленская тож)» // Из личного архива Чеснокова С.В. Возможно, «Новой» первоначально называлась речка.
[iv] Об этом он писал в письмах от 1 ноября 1986 г. Ю.Н.Шамкиной, от 27 августа 1995 г. В.Мишариной; от 16 марта 1998 г. Чеснокову С.В., хранящихся в личном архиве Чеснокова С.В., причем в первом письме указывал дату этого события между 993 и 1000 годами, тогда как в последующих определял ее позднее – конец XII века.
[v] «В старину помещик переселил из своего поместья с. Малышево, Муромскаго у. (впоследствии Меленковскаго у., ныне Селивановскаго рай.) Владимирской губ., крестьяне которой были лесорубами, часть крестьян за Оку, основав деревню, названную в память родного села «Малышево». Она упоминается в 1623/4 г.» Цит. письмо Епанчина А.А. Шамкиной Ю.Н. от 21 ноября 1986 г. из личного архива Чеснокова С.В.
[vi] Если проследить соотношение материала преданий и легенд, собранных Епанчиным в его «Топонимике», то можно четко увидеть, что одна треть изо всех преданий о Муромском уезде вообще – это предания об озере Большое Свято.